Звездный час - страница 59
– Пока что вы лишь дали таким, как он, силу, способную бросить весь мир к их ногам! – с горечью возразила Лиза, указав на Бондаренко.
– Признаться, я не представлял себе, что за игрушку вы соорудили! – отозвался тот. – Надо отдать вам должное – я впечатлен. Тем больше оснований для того, чтобы поставить ваше изобретение на службу великой Германии!
– И вы еще рассчитываете туда попасть? – сквозь зубы проговорила Лиза.
– А вы считаете, что это невозможно? – усмехнулся Бондаренко. – Ничего, у меня есть еще кое-что в запасе!
По тому, как он целенаправленно мчал к какой-то лишь ему известной цели, она сама могла бы сообразить, что бывший чекист не просто взял заложников и спасает свою шкуру. У него явно был готов новый план, и оставалось лишь догадываться, какие бездны хитроумия и коварства он на этот раз пустит в дело.
Через какое-то время Бондаренко свернул направо, на колею, ведущую вглубь гор. Погасли последние рыжие сполохи жуткого ночного зарева, разливавшиеся по чернильной поверхности моря, в мире снова воцарялись темнота и покой. Страшное напряжение давало о себе знать: по временам, несмотря на тряскую езду, Лизой овладевал неглубокий, тревожный сон, и она откидывала отяжелевшую голову на спинку, чтобы вскоре проснуться от очередного толчка или от неудобной позы, чувствуя, что голова после коротких минут забытья все сильнее наливается тупой болью. Теряя из-за сна счет времени, Лиза не имела понятия, сколько они проехали. Машина, катя по извилистой дороге, забиралась все выше в горы, перед радиатором «паккарда» все так же клубился мрак, взбаламученный светом фар, а по сторонам было не за что зацепиться взглядом – там тянулась бесформенная темнота, то ли лес, то ли горные склоны. Мир за окнами машины утратил реальность, превратившись в наваждение, морок, сплошное ничто без времени и пространства, в котором Лиза застряла без всякой надежды выбраться. Какой путь ни выберешь, лишь уходишь все дальше в глубины угрюмого кошмара.
Задремав в очередной раз, она очнулась, когда Бондаренко остановил автомобиль, выключил зажигание и погасил фары. Лизе, оглушенной непроглядной тьмой и внезапной остановкой, показалось, что ей на голову набросили черную тряпку, под какими прячутся фотографы. Тусклый свет лампочки, загоревшейся под потолком, в первый момент вызвал резь в глазах – Бондаренко открыл дверь.
– Пересядьте, будьте любезны, – приказал он Лизе, сгоняя ее с заднего сиденья.
Лиза, стараясь не соприкасаться с ним, пересела на одно из откидных сидений, и туда же перебрался профессор. Бондаренко откинул спинку заднего сиденья, за которой обнаружилась встроенная в багажник машины радиостанция. Разместившись перед ней, он надел наушники и принялся крутить ручки верньеров, а найдя нужную волну, с неожиданной сноровкой заработал ключом. Лиза следила за ним со смутной надеждой на какое-то наитие, которое бы позволило уловить смысл в этой мозаике точек и тире, улетавших с длинного уса антенны. Никто бы не догадался, что она нужна не только для обычного приемника на приборной панели, – и по колдовским законам природы разносившихся точек и тире над морем и над горами, поверх границ и фронтов, достигая ушей тех, кому были предназначены. Но сколько Лиза ни вникала в едва слышный писк морзянки, та хранила замыслы Бондаренко надежнее, чем звуки незнакомой речи. С кем связывался шпион – с сообщниками, оставшимися в Крыму, или с начальством в Германии, докладывая, что операция сорвалась по вине некоей киноартистки, усвоившей дурную привычку лезть туда, где ее совсем не ждут, – было неизвестно.
Закончив передачу, Бондаренко не уходил с волны, жестом велев всем хранить молчание. Через минуту-другую у него в наушниках вновь раздался писк – с той стороны пришел ответ. Бондаренко выслушал его, видимо расшифровывая на лету, и опять отстучал что-то. Наконец сеанс связи завершился. Бондаренко снял наушники, убрав их в специальную нишу, затем вернул на место спинку сиденья и сказал:
– Отъедем немного, пока нас тут не запеленговали.
На этот раз они ехали недолго. Руководствуясь точным знанием местности либо интуицией, Бондаренко свернул с каменистой колеи. «Паккард», огромный, как грузовик, перся напролом сквозь заросли шибляка, приминая траву, раздвигая кусты, с хрустом ложившиеся под колеса. Силуэты перекрученных деревьев, отделенные светом фар от ночного хаоса, вставали на пути машины застывшим хороводом фигур, грозных причудливостью изгибов и неподвижностью, но автомобиль протискивался между ними, объезжая их то слева, то справа, и наконец выбрался на небольшую полянку. Негромко фырчавший мотор умолк.
Шпион не стал объявлять о своих планах, однако он явно собирался пробыть здесь долго. Павла он оставил впереди, сам же устроился на откидном сиденье напротив Лизы. Та моргала и даже терла глаза, стараясь, чтобы они поскорее приспособились к темноте, в которой она чувствовала себя совершенно беспомощной. Она надеялась на то, что Бондаренко в конце концов заснет, и тогда можно будет взять верх над этим жутким человеком, отобрав у него трость.
«Как бы найти способ, – размышляла Лиза, – безмолвно договориться с Павлом и вместе с ним скрутить их похитителя, когда тот окажется беззащитен перед ними?»
Но время шло, а темный контур головы Бондаренко, еле различимый на фоне лобового стекла, не изменял положения, словно вместе со шпионскими навыками его обучили искусству круглосуточного бодрствования. Мир спал, укутанный одеялом тревожных снов, и некому было прийти ей на помощь…
