Тайна трех подруг - страница 75
Всего три шага из-за угла — и столько же в образ ном направлении. И три четко выполненных действия. Вскинул руку с пистолетом вверх, потом бросил его к ногам лежащих на земле ребят, наклонился и поднял дипломат. Все! Он исчез, как не бывало. Теперь медленно и нелепо валился на спину уже охранник. Получивший пулю в грудь, он упал головой в магазин, и на крыльце остались лежать его сапоги, повернутые ребристыми подошвами к Ринате.
И она бесконечно долго бежала по снегу к этим трем распростертым телам и стягивала маскарадные шапочки с лиц дорогих ей людей и уже знала, что увидит под ними. По полной неподвижности тел и видимым сквозь прорези двум парам карих глаз, устремленных в сырое февральское небо, грозящее вот-вот обрушить на город новый снегопад, Рината уже на бегу поняла, что ребята мертвы. И все же стояла перед ними на коленях и трясла мужа за плечи, словно вынуждая подняться, и теребила рукой еще теплую под шарфом шею, пытаясь нащупать пульс и не находя его…
А потом события снова приняли ускоренный темп и замелькали, словно в старом немом кино. Женщина схватила сумку и пистолет, на ходу засовывая его в карман пальто, и побежала. Понеслась по пустынному тротуару, щедро посыпанному песком, петляя и подпрыгивая, как случайно выскочивший на дорогу заяц в свете автомобильных фар. Заскочила в машину и газанула, резко рванув с места. По инерции она сначала повернула к месту, назначенному Кафланом для встречи, но вдруг поняла: туда нельзя. Это он дал приказ убить Павла и Гошу. Значит, убьет и ее как опасного свидетеля. А дипломат кавказцу передаст его сообщник.
Резко развернувшись и едва не врезавшись в дерево, Рината заехала в ближайший двор и оставила машину у подъезда многоквартирного дома, захлопнув дверцу и не закрыв ее на ключ. Бросилась к автобусной остановке, заставляя себя идти быстрым шагом, но не переходить на бег, чтобы не возбуждать праздного любопытства случайных прохожих. Ринате чудилось, что все взгляды устремлены на нее, все горожане знают, что произошло, и пытаются получше ее разглядеть, чтобы потом описать в милиции.
Поднимаясь по лестнице дома, в котором они провели ночь, она уже со второго этажа услышала доносящийся сквозь закрытую дверь на четвергом детский плач. У распахнутых дверей соседней квартиры стояла женщина средних дет в домашнем халате и осуждающе смотрела на бледную как смерть Ринату. Когда та вставила ключ в замочную скважину, женщина сказала:
— Так там, оказывается, и дома никого нет! А я-то думаю, что это ребенок так надрывается! Вот ведь какие беспечные мамаши пошли! Нарожают и бросают.
— Извините, в магазин бегала, — примирительным тоном сказала Рината, чтобы не привлекать лишнего внимания.
— Квартиру вам сдали? — спросила соседка.
— Да, — ответила Рината и быстро закрыла за собой дверь, чтобы избежать дальнейших расспросов.
Ангелина сидела посреди импровизированного манежа, который для нее накануне соорудили родители, перевернув обеденный стол и обмотав ножки мотком найденной в кладовке веревки, и истошно орала. Губы ее посинели от непрерывного и, по-видимому, долгого плача, голосок охрип. Рината подбежала как была, в пальто и сапогах, выхватила из веревочной клетки дочь и прижала ее к себе, зареванную, горячую, в насквозь промокших ползунках…
Потом несчастная женщина металась по чужой квартире, скинув пальто прямо на пол, переодевая ребенка, хватаясь то за один, то за другой предмет, отчаянно плача и не зная, что предпринять. Где-то через час Ринате удалось уложить Лину спать, опустив ее в тот же манеж на сложенное вчетверо ватное одеяло. Так сохранялась надежда, что, проснувшись вновь, малышка не станет ползать по комнатам, с риском причинить себе вред и наделать бед в квартире.
Молодая вдова выбежала на улицу в поисках телефона-автомата. Ей надо было позвонить Кафлану и вымолить у него для себя жизнь, поклявшись, что она сию же минуту уедет с ребенком из города и никогда никому ничего не расскажет.
Но вместо жалобной мольбы из стиснутого болью горла вырвались наружу горькие упреки. Как только в телефонной трубке раздался бархатистый голос с едва уловимым кавказским акцентом, Рината зашлась в отчаянном крике.
— Зачем ты приказал убить их, Кафлан?!
— Что произошло, девочка? — мягко отозвался он. — Ты звонишь из автомата? Не кричи. Объясни спокойно.
— Что объяснять, когда ребята уже мертвы! Твой мент застрелил их! За что? Они бы не выдали тебя. И я не выдам! Отпусти хотя бы меня! Моей дочке всего один годик! Боже мой, у тебя ведь тоже есть дети!
— Охранник стрелял в ребят? — В голосе табасаранца слышалось неподдельное изумление. — И что потом?
— А потом из-за угла появился мужчина в маске и убил твоего охранника. Вот что случилось!!! Умоляю, позволь уехать, не преследуй! Моя жизнь все равно кончена, дай вырастить ребенка.
— Что ты несешь, Рина? Давай встретимся и поговорим спокойно. Где ты находишься?
— Этого я тебе не скажу!
— Хорошо, не говори. Подъезжай прямо сейчас к скверу напротив поликлиники. Я подойду туда. И привези мне дипломат, — велел кредитор, вовлекший должников в преступление.
— У меня нет дипломата. Его унес тот, кто убил охранника.
— Ты хочешь сказать, что твой муж, его друг и милиционер убиты?
— Все убиты, все! А ты заботишься только о своем чемодане.
— Ты говоришь несусветные вещи, девочка. Этого не может быть, о чем ты рассказываешь? Ты, верно, не в себе. Если боишься меня, то приезжай к Лане. Ее-то ты не боишься? Нам надо все обсудить. И захвати с собой дипломат. Пойми, тебе все равно не удастся сбыть такой товар.
