Тайна трех подруг - страница 81
Рината понимала, что тут что-то не так, неправильно это: ведь узнали шубу и шапку, но вовсе не саму Ринату. Но женщины не сомневались.
— Она, точно она. У нас на площадке яркое освещение, и все хорошо видно. У нее еще из-под шапки светлая прядь волос выбивалась.
Что было возразить? Что на самом деле это была перекрашенная Наташа? Она, дескать, и ростом чуть повыше, и глаза у нее не голубые, а серые? Но на ней и так висели статьи за недонесение о преступлении, укрывательство краденого и использование поддельных документов. Если беглянку найдут, их дочери окажутся в детском доме. Но если бы и захотела, Рината не смогла бы выдать подругу, поскольку действительно не знала ни ее новой фамилии, ни места нахождения. И терзалась вопросом: не специально ли умненькая, умеющая здраво размышлять и рассчитывать все ходы наперед Наташка ее подставила?
Снежина сама вложила пистолет в руку подруги, когда та уходила за документами и собиралась прихватить с собой «на всякий случай» складной перочинный ножик. Но по возвращении она не сказала, что Решетникова пришлось застрелить. Кто же мог предположить, что этот Лев Григорьевич окажется зубным техником, работающим у Кафлана, и, несмотря на все ухищрения с гримом, узнает Наташу, неоднократно приходившую к Лане в поликлинику?
Не желая верить в предательство, Рината убеждала себя в том, что подруга, бросив пистолет на пол в квартире жертвы, рассчитывала, что и это убийство припишут «человеку из-за угла». Но почему она соврала, что закопала пистолет? Почему надела не свои, кожаные, а ее, ангоровые, перчатки? Бежевые ворсинки были обнаружены и на спусковом крючке, и на сиденье автомобиля, который вела Рината в ту страшную субботу. В этих же перчатках она пришла в милицию, и они стали еще одной уликой против нее. Пожалуй, самой существенной.
Трое очевидцев событий, произошедших непосредственно после ограбления, проживали в том самом доме, где располагался магазин, еще один свидетель — в доме, расположенном напротив, через улицу. Все они подошли к окнам, услышав звуки выстрелов, и были единодушны в своих показаниях. Видели сидящую у распростертых тел молодую женщину в светлом пальто, которая вдруг подскочила, схватила сумку, опустила в карман предмет, похожий на пистолет, бросилась к машине, села за руль и уехала.
Правда, никто не показал, что именно Рината стреляла в милиционера, но никто и не заметил на месте преступления других действующих лиц. Так что напрасно она твердила о внезапно возникшем из-за угла мужчине в маске, который сделал свое черное дело, забрал сумку с драгоценностями и тут же исчез.
О дипломате обвиняемая не упомянула, и оказалась права. Директор магазина не заявил не только о пропаже из сейфа, но даже о том, что посторонние лица вообще открывали сейф и решетку, ведущую к двери его рабочего кабинета. А ключи от сейфа, кабинета и замка с решетки, связка которых оказалась брошенной в сумку вместе золотом, Рината с Наташей выбросили на помойку.
Получалось, что охранник все-таки работал на Кафлана. Кто бы еще смог заказать дубликаты ключей? Ведь парни все-таки открыли сейф и забрали дипломат! Или в сговоре со стоматологом был как раз директор магазина? Нет, не то. Кавказец хотел выкрасть чемоданчик. Но что было внутри? Кем был «человек в маске»? И почему, почему все-таки охранник открыл огонь? Так было задумано с самого начала или сценарий корректировался по ходу действия?
Эти проклятые вопросы наряду со страшными обвинениями расплавляли мозг, который временами отказывался ей служить. Рассудок мутился, и припертая к стенке Рината не раз воображала себе, что действительно стреляла в охранника и была на квартире у Решетникова не только в ходе следственного эксперимента, но и на момент убийства. А потом подсознание якобы вытеснило эти факты из памяти, и теперь она трусливо пытается переложить ответственность на других.
«А был ли мальчик?» — постоянно лезла в голову навязчивая фраза из так и недочитанного до конца «Клима Самгина». Может, Рината придумала этого злоумышленника, а пистолет в момент своего падения в снег действительно выронили Павел и Гоша, не сказав ей заранее о наличии у них оружия? И она действительно застрелила милиционера?
Кто мог поверить подозреваемой в чудовищных преступлениях, если она себе не верила? С сомнением выслушал странную версию и назначенный ей адвокат, сорокалетний мужчина с рано увядшим морщинистым лицом, лишенным всякого выражения. Убеждал во всем признаться, так ему, дескать, будет легче строить защиту. Господи, какую защиту?! Его выступления на суде сражали Ринату наповал.
— Учитывая то, что моя подзащитная воспитывалась в детском доме, отягощена дурной наследственностью, а также является матерью малолетнего ребенка, прошу суд отнестись к ней со снисхождением. — Адвокат говорил тихим, монотонным голосом, будто в сотый раз повторял текст одной и той же лекции, периодически читаемой им в разных аудиториях, и ему было смертельно скучно. — Втянутая в совершение налета на ювелирный магазин старшими по возрасту и более опытными мужем и его товарищем, гражданка Снежина пошла у них на поводу, что в дальнейшем привело к совершению еще более тяжких преступлений. Прошу также учесть, что в сотрудника милиции обвиняемая стреляла в состоянии аффекта, вызванного гибелью мужа. А убийство Решетникова она совершила, считая, что таким образом спасает от уголовной ответственности свою подругу и избавляет от детдомовской участи дочь…
Открытый показательный суд. Полный зал народа. Свидетели и заводчане, родственники погибших и посторонние. Так много разных лиц: молодых и старых, знакомых и незнакомых, любопытных и осуждающих. Только вот сочувствующих почти нет. Нюся, приходившая на каждое заседание, сидела в первых рядах рядом с какой-то женщиной. Рината догадалась, что это Наташина мать. Обе будто бы искали в ее глазах ответа на вопросы: «Как же ты могла такое сотворить, девочка? Что же теперь с тобой будет? Где наши внучки?» С постоянно обмотанной черным платком головой, Нюся стала очень похожа на Ба — та же безмолвная скорбь в глазах, но и — христианское смирение.
