Тайна трех подруг - страница 85
Господи, как же она их ждала, этих девочек, и вот три дня сумбурных и печальных разговоров — и опять они с Марией остаются одни. Такой же взрывной и сумбурной была их встреча с Наташей, когда та приехала к ней весной. Подруги юности вслух убеждали друг друга, что совсем не изменились с тех пор, как расстались февральским утром пятнадцать лет назад, но в глубине души обе понимали, что это не так. Тогда они были запуганными и ничего не смыслящими в жизни девчонками, теперь — зрелыми женщинами, которых основательно потрепала, но все же сохранила сильными и красивыми злодейка-судьба.
Наташа привезла десять тысяч долларов, велела расчистить двор, снести старый саманный домик матери Кишкина и деревянные «будки» сдаваемые летом внаем. Вместо этих строений предложила воздвигнуть основательную пристройку к кирпичному дому, построенному уже Кишкиным и Марией.
— У тебя осталось так много денег? — удивлялась Рината. — Я ведь просила тебя кормить девочек как следует, чтобы здоровыми росли, одевать их, не отказывать в удовольствиях.
— Я и не отказывала, — оправдывалась Наташа. — Но в первые годы не смела выходить за ограниченные пределы скромной жизни простой советской труженицы. — Потом уже, когда времена сменились и я начала вполне прилично зарабатывать, осмелела: купила одну квартиру, вторую… Да еще, честно говоря, я ведь тогда загребла и сбережения Решетникова… Ты уж прости за эти перчатки, я тебя не специально подставила. Хитрый старикан узнал меня, но сначала доброго самаритянина разыгрывал, а когда я уже собиралась уходить, схватил и попытался связать. Я вывернулась, ну и пальнула со страху… Надо было, конечно, пистолет унести, но этот гад на него упал, а я не смогла заставить себя перевернуть тело. Да и оставшиеся чистые бланки документов из его сейфа лучше бы тогда забрать с собой, чтобы опера не догадались, чем этот Решетников занимался и зачем я к нему приходила. Не сообразила, в шоке была.
— Однако прихватить денежки этого зубного техника шок тебе не помешал, — беззлобно заметила Рината и миролюбиво добавила: — Ладно, чего уж там! В конце концов, я перед тобой еще больше виновата. Не втрави я тебя тогда в эту историю, не пришлось бы тебе бежать в Екатеринбург, скрываться от милиции и вести подпольную жизнь. Жила бы, может, и сейчас в Тольятти, окончила бы свой институт, замуж вышла…
— А, ладно! Будем считать: «не мы такие — жизнь такая».
И подруги принялись чертить план новой кухни и трех дополнительных комнат, в которых рассчитывали уже нынешним летом поселить на время отдыха дочерей. «Остается только надеяться, что ты, моя хитро-мудрая беглянка, решишься привезти ко мне девчонок, а не скроешься опять вместе с ними», — подумала тогда умудренная печальным опытом Рината. Боясь оказаться в очередной раз обманутой, решила больше не рисковать. Ночью она залезла в сумочку осторожной подруги, извлекла паспорт и прочла адрес, по которому та была зарегистрирована.
Снежина всмотрелась в свое юное лицо на вклеенной в липовый документ маленькой фотографии и вздохнула: снимка Павла у нее не сохранилось ни одного. С годами черты любимого мужчины почти истерлись из зрительной памяти, в ночных видениях муж представал по-прежнему молодым, но каким-то расплывчатым, толком разглядеть его внешность никогда не удавалось. Да и где теперь раздобудешь фотографические памятки пятнадцатилетней давности? Белла написала в колонию, что Ба умерла, а Нюся продала квартиру и подалась в одну из религиозных сект, которых так много расплодилось в девяностые годы на Руси.
Во время долгих ночных бесед Наташа жаловалась подруге, как нелегко ей приходилось в бегах, как боялась ночных стуков в дверь и сооружала под ванной тайники для золота и валюты, как постоянно казалось, что за ней следят. Она не допускала пересудов с сослуживцами о своем прошлом, опасаясь проговориться, ведь любое неосторожно произнесенное слово могло выскочить за рамки ловко состряпанной легенды. Беглянка избегала случайных знакомств и однажды крайне удивила мужчину, который пытался познакомиться, медленно катясь на своей иномарке вдоль тротуара и заигрывая с ней. Перепуганная Наташа схватила тогда ведомую из детского сада Светку на руки и бросилась бежать, не разбирая дороги, рискуя переломать каблуки и ноги и слыша вслед: ненормальная какая-то!
Иногда все же приходилось рисковать: предъявлять по мере необходимости липовые паспорт и диплом, продавать по дешевке цыганам золотые колечки и отправлять Ринате весточки о дочери. Конечно, очень опасно было показываться в тихорецком доме. Но Белла написала, что у Ланы рак в последней стадии, и удержаться от неразумного поступка не хватило сил. Наташа все же решилась заехать в Тихорецк, чтобы проститься с изувеченной умирающей женщиной и подвести горестный итог — три на два! Из пятерых друзей в живых оставались только они с Ринатой.
Теперь последняя считала по-другому. Наташа тоже погибла, и против Кафлана она осталась одна. Боялась ли она его сейчас? Наверное, нет. Простила ли? Конечно нет…
Итак, опять Тольятти. Неугомонные сестры Смирновы прямо с вокзала отправились к Белле Гинсбург. Шли с подарками в руках и благодарностью в душе к той, что столько лет безупречно играла роль связной для их матерей и, не имея собственной личной жизни, с головой погрузилась в чужие проблемы, ведя переписку и не позволяя подругам потеряться.
Белла приняла девочек не так настороженно, как в первый раз, и тоже преподнесла Светлане удивительный подарок — пожелтевшую от времени заводскую многотиражку, на первой полосе которой, прямо под названием газеты, располагался черно-белый снимок. На нем крупным планом были изображены Павел Снежин и Георгий Бутов — победители социалистического соревнования по итогам третьего квартала 1985 года. Светка зачарованно смотрела на единственное сохранившееся изображение отца и учтиво — на Беллу. Теперь уже язык не повернулся бы назвать эту неказистую, но благородную женщину Белладонной. И она не отказалась еще раз помочь. Смирновых интересовал адрес Кафлана…
