Парадигма - страница 72
Привкус солоноватости и какого-то геля для душа. Рукой обхватываю ствол, сжимаю, и чувствую, как низ живота требовательно ноет при виде того, как он снова вздрогнул. Аккуратно губами вниз, почти до защитного рефлекса и поспешно назад, снова ставя руку на уже по влажную кожу. Движения пальцами по стволу в одном ритме с головой.
Тело ноет, невольно елозит сидя на коленях, потому что его вид, учащенно дышащего, вздрагивающего, когда язык с силой надавливает на чувствительное место, просо невыносим. Это мотивирует. Мотивирует до нехватки воздуха, до боли в губах, вновь почти до защитного рефлекса горла. Мотивирует еще сильнее, когда я чувствую, что он потерял контроль. Его пальцы в мои волосы, подсказывающие ускорить темп, его вторая рука с силой стискивает спинку дивана, на которой лежит. Голова на миг запрокидывается сильнее, а потом опускается вперед. Его дыхание сбивчивое, частое, снова полуприкус нижней губы губы и просто нереально горящие глаза под сенью темных ресниц.
Боль в челюсти, губах, уставшем языке. Из последних сил контролирую, чтобы хаос, передавшийся от него ко мне не накрыл разом, заставив позабыть про собственные зубы. На языке уже терпкий привкус, более насыщенный, более сильный. Интенсивность ритма нарастает до предела моих возможностей. Возбуждение сметает отчаяние, что я этот предел просто не осилю, когда он все же достигает финиша. Вздрагивает, напрягается, глаза закрываются, хриплый сильный выдох сквозь пересохшие губы и сцепленные зубы, и я чувствую его на языке.
Пальцы в моих волосах разжимаются. Удовлетворенно улыбаюсь, не отстраняясь. Сжимаю ствол у основания, наслаждаюсь его еще одним сильным вздрагиванием и слизываю проступившие капли. Охеренно же. Просто охеренно.
С трудом встаю и падаю с ним рядом, удовлетворенно наблюдая за ним, откинувшим голову на спинку дивана и дышащим еще учащенно, прерывисто. Всегда отмечала, что Зорин не просто красиво кончает, он еще и удивительно красив на отходняках. Надо почаще такое проворачивать.
Не могу удержаться — подаюсь вперед и снова оставляю свою метку. Но у самой ключицы, а то в прошлый раз долго ворчал, постоянно подтягивая ворот рубашки.
Вздрагивает, слабо улыбается, обхватывает меня, прижимает к груди и целует в губы. Целует глубоко с языком по языку, заставив меня усмехнуться. Отстраняется, прикусывает губу, глядя на меня все еще опьяненными полуприкрытыми глазами:
— Надо было тебе в любви пораньше признаться, но кто знал, что за этим такие пряники последуют.
Смеюсь, снова подаюсь вперед и кусаю его за нос, обвивая шею руками, и притягивая его голову к себе, улыбаясь, едва слышно шепчу ему на ухо:
— Я тоже тебя люблю.
Чувствую, как его руки сжали меня сильнее, и если я была когда-то счастлива, то не явно не отчетливее, чем в этот момент.
В ресторан мы приехали все-таки, хотя я полдороги упрашивала его поехать домой, ныла что мне завтра рано вставать и ругаться с поставщиками, разговаривать с персоналом, проконтролировать закупку, кассу, подготовку, арт-директора морально изнасиловать, но Зорин курил, улыбался и упорно вел машину к «Роялу» — одному из самых фешенебельных ресторанов города.
Вытянул ворчащую меня из салона и повел к мраморным ступеням. Ворчала я теперь по другому поводу — зачем сюда, можно было в какую-нибудь среднюю забегаловку, все равно я есть не хочу, дома еда есть, если он голодный и нам вообще ни к чему это пафос. В общем, я напоминала себе старую вечно всем недовольную бабку, побуждая его на ехидство и ворча от этого еще сильнее.
Как оказалось, столик был заказан, зал немноголюден, а обстановка и вовсе не располагала и дальше вредничать. Нас быстро обслужили и, плеснув себе в бокал добротного белого сухого я задумчиво оглядывала бутылку, прикидывая цену и где такое купить. Так, надо спросить, кто у них поставщики.
Я только хотела поделиться этой своей мыслью с Зориным, но подняла на него взгляд и невольно застыла.
Саша был напряжен. Очень напряжен. И старательно не смотрел мне в глаза. Что-то случилось — холод сковал внутренности. Нужно ждать, нельзя лезть. Он сам должен сказать. Но вид Зорина, залпом выпившего бокал виски и не поморщившегося, заставил меня не выдержать.
— Произошло что-то… нехорошее, да? — осторожно спрашиваю я, несмело накрывая его руку ладонью. — Саш?
Он прикрывает глаза, резко вдыхает и выдыхает, вызывая во мне уже откровенное чувство страха.
— Господи… да меня в первый раз вообще же не трясло. Пиздец какой-то… — нервно бормочет и твердо смотрит мне в глаза, вставая со стула.
Чтобы опуститься передо мной на колено. И заставить мою челюсть отвиснуть при виде кольца в бархатной коробочке.
— Зорин, ты чего?.. Ты совсем дурак, что ли? — я почему-то прыснула глядя на эту крайне серьёзную морду. — Ты ж, сука, два месяца назад только развелся…
— И я снова в строю! — заржал он, но тут же осекся. — Бля-я-я-я… чего я пизданул-то… Олька, я честно не это имел ввиду! Я вообще другое хотел сказать! Там длинная красивая речь про взаимопонимание!
Я расхохоталась и не могла остановиться, у меня уже слезы из глаз от смеха выступили.
— Все, только ничего не говори! — сквозь смех взвизгнула я глядя на его абсолютно растерянное лицо, тут же обиженно на меня посмотревшее. — Молчи, Зорин! Молчи! Не порти момент!
— Да блять! Я тут вообще-то предложение делаю! — рассвирепел он. — Хули ты так ржешь?! — Подскочив с колена и выворачивая мне руку, пытался одеть мне кольцо. — Нахуй все!.. Пока тебя там истерика бьет, я момент упускать не буду. А то еще откажешься. Ты чего заткнулась, Зорина? Бейся в припадке дальше, не отвлекайся! Да неужто с размером не угадал… чего оно не лезет-то?.. А ну расслабь пальцы! Расслабь пальцы, я тебе сказал! Сопротивляется она, ишь чего удумала! АГА! Залезло! Чего, Зорина, всё?! Не ржешь больше? Пизда тебе — ты теперь официально моя! Вон на пальце подтверждение! — злорадно загоготал он.
