Парадигма - страница 77

— Саш, блядь, что происходит?.. — с отчаянием спрашиваю я, не в силах подойти к двери.

— Оля, все потом, малыш. Сейчас делай то, что я тебе говорю. Давай.

Я, с силой прижимая трубку к уху, чтобы из-за дрожи не выронить телефон, повторила его вопрос пришедшим и передала ответ Зорину. Они сказали, что если я не открою, они будут вынуждены вскрыть дверь. Это тоже передала Зорину срывающимся голосом.

— Антон, звони Шувалову и Идрисову, Шувалов пусть к ней едет, Идрисов сразу к экономам. — Приглушенно проговорил Зорин, очевидно, отодвинув трубку от уха, но мгновение спустя его голос снова зазвучал вкрадчиво и спокойно, — Оля, скажи пусть пиздуют за участковым, а то адвокат за взлом без него натянет их. Ну же, не тормози, родная. — С трудом сглотнув, подчинилась. — Хорошо. Ничего никуда не выкидывай, под окнами опера на такие случаи стоят. Дурь, любая запрещенка, левые доки по кафе есть?

— Нет. — Приваливаюсь плечом к косяку, потому что стоять сложно из-за сметающего все внутри страха и напряжения.

— Уже легче. Откроешь дверь и не пускаешь их на порог, пока не покажут постановление на обыск. Нет постановления — в культурной форме шлешь на хуй и сразу звонишь мне. Есть постановление — смотри, чтобы адрес и твои данные были указаны верно. Если будет хоть одна ошибка, хоть одна опечатка хоть в одном слове — шлешь на хуй. Если там все верно — переписываешь с постановления все данные и то, кто пришел на обыск. Если пришли с журнашлюхами — шлешь последних на хуй.

— Чего? — потрясенно переспрашиваю я.

— Если журналисты будут — на хуй шли, вот чего. Дальше слушай. Скажешь им, что вызвала адвоката и просишь, поняла меня, именно просишь, чтобы отложили начало обыска до его прибытия. Могут не отложить и тебе это надо будет обязательно указать в своих комментариях к протоколу обыска. Дальше. Они должны быть уже с понятыми, следи за тем, что бы ВСЕ, абсолютно все одновременно находились с тобой в одной комнате. Только кто-то куда-то дергается, начинай вопить и все это записывай. Следующее, они будут переворачивать все и везде лезть, не мешай, ничему не препятствуй, потому что одновременно будут проводить видеосъемку и там не должно быть твоего сопротивления. Проверь, чтобы записали в протоколе все, что изымут. Заберут деньги — смотри, чтобы в протоколе было написано не «деньги», а сколько денег и их валюта, если телефоны, технику изымут — модель и так далее. И вообще все, что тебе не нравится, хамят, грубят, морально давят, меняются понятые, ходят по хате без тебя — пиши себе на листочек, потом внесешь это в протокол. Адвоката не дождутся, тоже вноси это в протокол. Ты со мной? Олька? Ты меня слышишь?

— Да. — Прикрываю глаза рукой, желая только одного — чтобы это все оказалось дурным сном.

— Если начнут без адвоката и ты заметишь, что что-то выпало у мусоров или понятых — не трогай. Вообще не приближайся. Не должно быть на этой вещи твоих отпечатков. Пишешь на отдельной бумажке, что это не твое, что это выпало у мусора из кармана и просишь провести исследование микрочастиц в кармане указанного мусора. И всех остальных присутствующих на всякий случай. Если бумажку не приобщат, в протоколе это укажешь. Проверишь опись изъятого, допишешь в протоколе все, что тебе не понравилось и подпишешь. И дальше, Олечка… слушай меня очень внимательно. Очень. — У меня мурашки побежали по рукам от нехорошей, краткой паузы. — Тебя могут забрать после обыска. На допросе говоришь только одно — пятьдесят первая статья и ничего больше. Адвокат у тебя Шувалов, госадвокатов никаких не принимай, они все ссученные. Будут настаивать — пишешь отказ от государственного и указываешь, что ждешь своего по соглашению. Только Шувалова и никого больше. Если его… короче, его могут не пустить, мы потом за это их выебем, но дело им сейчас надо шить быстро и поэтому его могут не пустить. Тогда вообще ничему не верь, что бы тебе не говорили, как бы не давили, ничего не бойся. Пятьдесят первая статья — это все что ты должна говорить в мусарне. Могут сказать, что это отказ от дачи показаний, не верь. Это пиздеж и они так на понт берут. Ты в ответ твердишь только про пятьдесят первую. Разговариваешь только с Шуваловым в стенах мусарни и ни с кем больше, ни с уборщицей ни с горшком с цветами, ни с лампочками, ни с кем вообще. Протокол допроса прочитай несколько раз, особенно свои ответы, чтобы везде шла пятьдесят первая и только она, потом подписывай. Затем два варианта — либо отпускают, либо в ИВС, там тоже ни с кем не разговаривай, только с адвокатом. Родная?..

— Саш, что за пиздец происходит?.. За что?..

— За то, что я на тебя оформил «Сокол» и не успел переоформить обратно, когда по мне решили ударить.

— Что?..

— Не истери сейчас, я все решу, клянусь. Я тебя вытяну. Пожалуйста, только не истери, ты должна соображать сейчас хорошо как никогда.

— Ты… сука… — выдыхаю и отключаю телефон, дрожащими руками прикрывая лицо и свято уверенная в том, что это просто сон. Но громкий голос за дверью, сообщивший, что пришел участковый и они будут взламывать дверь послал нахуй все мою уверенность в том, что мне это снится.

В целом, многие предупреждения Зорина оказались напрасными. Опера, вручившие мне постановление, где указывалось, что «Сокол», приобретенный мной два месяца назад… я три раза это перечитала, и если бы не слова Зорина я бы рассмеялась…Что «Сокол», будучи уже под моим руководством стал исполнителем госзаказа, а дальше… какой-то сплошной бред. Один из оперов, видя мое замешательство, тактично пояснил, что если упрощенно, то меня, как руководителя «Сокола» подозревают в мошенничестве, сопряженном с преднамеренным неисполнением договорных обязательств, совершенном в особо крупном размере.