Статус-Кво - страница 62

Вечером, засобиравшись домой, мы были вынуждены загружать тюки с едой в багажник Кировского Лёхуса и прощаться с половиной деревни, в том числе и с потенциальными женихами-невестами. Причем «невеста» Кира явно была бы не прочь стать невестой в действительности, Кир сам об этом поведал, минувшей ночью ввалившись домой и вытаскивая солому из одежды, пьяно хихикая пересказывал мне прелести деревенской романтики и посоветовал эти самые прелести опробовать, а то вдруг тот мой «жених», так и невпихнутый мне бабушкой за два дня, что мы у нее гостили, моя судьба.

Заваливаясь на диван буркнул, что Лисовскому не расскажет. И очень надеется, что все же сосватанный бабулей «жених» действительно моя судьба, а не «эта твоя беспринципная падла. Надеюсь, сумасбродство у тебя пройдет без катастрофических последствий… иди на сеновал с этим Гошей, может быстрее пройдет, а то подвисла на этой сволочи…». Я шикала на него, с тревогой косясь на дверь спальни бабушки и угрожая облить его самогоном дяди Феди и поджечь, если не заткнется.

— У дяди Феди знатный самогон! — фыркнул Кир, переворачиваясь на живот. — Я себе выпросил пару бутылок. Люблю деревенскую жизнь и чего мы с тобой так редко сюда приезжаем… На старости лет перееду в деревню, куплю себе самогонный аппарат и буду счастлив… А ты будешь приезжать ко мне с племяшами, а я их на корове катать… свят-свят, только не от Лисовского племяши пусть будут… Ксю, иди «жениха» опробуй, а?.. мне на душе будет спокойнее… Гандончики вроде в бардачке остались… А нет, не остались, Света уж слишком хороша была… Блять, вроде и в баню сходил, все равно задница от этой сраной соломы чешется… Точно, гандончики кончились, потому что я еще в тракторе хотел, а их уже не было, пришлось домой ее провожать, она мне венок по дороге сплела, красивый такой… Через сараи шли, я в какахи коровьи наступил… Ладно уже к дому ее подходили, она мне тапки дала резиновые… Найки пришлось выкинуть, в розовых тапках домой пришел… Пиздец. Обожаю деревню.

— Знатный самогон, Кир, давно не видела, чтобы тебя так несло… — хихикая в подушку, выдала я, глядя на своего убитого брата, заложившего руки за голову и счастливо улыбающегося с закрытыми глазами.

— Вообще знатный! Столько приключений… — широко зевнул Кир, поворачиваясь на бок и обнимая подушку. — Добавлю цианистый калий и задарю бутылку твоему Лисовскому…

Я закатила глаза, но не ответила, думая, как бы отписать Ромке грамотно, чтобы он прекратил меня возбуждать пошлыми смсками, ибо разрядку я получить не смогу сейчас, и сделать те фотки, которые он просит тоже. Ночью мне снился сплошной разврат, день прошел напряженно, и когда настал момент прощания, я уже едва не выла.

Четыреста километров до города в аромате пирожков, шуточек и любимой музыки, под периодические смс от Ромки, сказавшего, что уже задрался ждать, и Кир парализованная улитка, а мне впервые за долгое время было хорошо и спокойно.

До момента, пока брат подъезжал к моему подъезду, возле которого стоял черный Мерин Лисовского и он сам, курящий у капота и роящийся в телефоне. В салоне повеяло холодом. Я, стараясь сделать вид, что все нормально, попрощалась с братом, подхватила сумку и пошла навстречу Ромке. Который дернул меня на себя и впился в губы еще до того, как Кир уехал.

— Зачем ты его бесишь? — негромко спросила я, глядя вслед машине Кира, выезжающей на трассу с визгом шин и небольшим заносом.

— Да плевать мне на него. — Закатил глаза Лисовский, забирая у меня сумку и подталкивая к пассажирской двери. — Я по тебе соскучился, поехали.

Ночи было мало. Вообще что-то дикое. Два дня всего не виделись, но меня аж скручивало, если он хоть немного отдалялся. Уснули, когда уже светало.

Дни неслись вперед, и все было в принципе хорошо. Насколько возможно в этой ситуации. А потом Лисовский начал давить. Очень интересным способом — он надел кольцо. Себе. На безымянный.

Я не носила его кольца. Он делал вид, что ему это безразлично. Но только вид. Я уже понимала, что дальше так продолжаться не может. Что он хоть и терпит и с пониманием относится к моей трусости, но у него тоже есть предел. И он начал давить. Я вполне себе четко осознавала, чем это продиктовано, понимала, но и набраться смелости чтобы сделать то единственное, после чего начнется пиздец, тоже не могла. Это подкашивало. Заставляло совесть колоть каждый раз все болезненнее и болезненнее. Сейчас он завалился в мой офис и сидел напротив, погрузившись в документы, которые я просила его перепроверить.

— Тебе не кажется, что это лишнее? — наконец выдала я нервозно глядя в его ровное спокойное лицо.

— М? — Ромка оторвал взгляд от бумаг и вопросительно приподнял бровь, изображая недоумение. Только в глазах заплясали серебряные черти.

— Я про кольцо. — Отложила бумаги на стол и откинулась в кресле, с трудом сдерживаясь от желания скрестить на груди руки. — Про кольцо у тебя на безымянном правой руки.

— А, это… — едва сдержался, чтобы не заржать и снова углубился в документы. — Вообще побрякушки не люблю, а тут что-то удержаться не смог. Нравится? Могу тебе такое же задарить.

— Ром, ты давишь.

— Чем?

— Лисовский…

Он заржал, отложил документы и откинулся на спинку кресла, с удовольствием глядя на напряженную меня.

— Не-а, совсем не давлю. — Прохладно усмехнулся. — Я же тебя не заставляю кольцо носить, не носишь, да и хрен с ним. Когда-нибудь все равно оденешь.

— Ты носишь.

— И что?

— Зачем?

— Нравится.

— Зачем?