Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни - страница 126
– Пардон! – зачем-то извинился он и отошел в сторону.
Телефон продолжал пиликать у него в руках.
Звонила Ольга.
– Привет. Как дела? – искусственным ровным голосом спросила она.
– Привет, – с похожей интонацией ответил Никита, гадая, чем грозит ему этот разговор.
– Чем занимаешься? – Она задала вопрос, который Никита терпеть не мог. Точнее, не мог терпеть раньше.
– Смотрю на Звезду Давида, – с готовностью ответил он. – Не поверишь, она шестиконечная.
– Ты все еще во Франции или укатил в Израиль? – в голосе Ольги, наконец, начали проявляться знакомые интонации. – Ты же собирался в Каркассон, кажется.
– А я и поехал в Каркассон. Был там вчера. А сегодня путешествую по другим красивым и загадочным местам.
Он даже не заметил, что цитирует Изабель. Впрочем, это уже не имело значения: прекрасная француженка вдруг превратилась в иллюзию. В мираж. В чудесный сон, который был, но не сбылся. Главным теперь стал голос Ольги – Никита ухватился за него, как за спасательный трос. Он не мог допустить, чтобы этот разговор прервался или свернул в неправильное русло.
– Вот сейчас я стою перед сказочным домиком. Он такой старинный, что как будто не настоящий. На дубовой балке вырезана шестиконечная звезда – в доме, видимо, жила еврейская семья. Даже не верится, что деревянной балке может быть пятьсот или даже шестьсот лет. Не знаю, возможно ли это вообще. По крайней мере, в голове не укладывается.
Никита продолжал говорить без остановки, панически боясь того, что может услышать, если сделает паузу.
– В этой деревне есть минеральный источник, известен еще с римских времен. Местную воду впервые во Франции стали разливать в бутылки для продажи. Сто двадцать лет назад, представляешь? А теперь источник законсервировали. Думаю, какая-то корпорация выкупила права, чтобы задавить конкурента с историческим брендом – проклятые капиталисты! А местную воду, говорят, уважал Нострадамус. У него здесь якобы жили родственники, и он приезжал к ним в гости. И СПА-курорт здесь работал еще совсем недавно. Теперь тоже все закрыто. Надо реконструировать, но инвесторов нет. А место такое красивое, словами не описать!
На языке вертелось «приезжай, увидишь сама», но Никита не решался произнести это вслух. Услышать очередное «нет» сегодня было выше его сил. Он просто говорил и говорил, не давая Ольге вставить слово.
– И еще здесь есть очень симпатичный отель в старинном парке. На берегу реки. А в нем – прекрасный ресторан, я только что там обедал. Божественно! Я из Каркассона очень рано сегодня уехал, уже много чего успел посмотреть. Вечером снова туда возвращаюсь. Знаешь, я остановился в маленьком пансионе. Хозяева такие занятные! А завтра уезжаю в Лантерн, принимать работу у Майка. Ну, ты помнишь, я тебе про него говорил.
Тут ему пришлось перевести дух и Ольга, наконец, смогла подать голос:
– Да, помню, ты говорил. Майк – англичанин и отличный парень.
Она сделала секундную паузу, как перед опасным прыжком, и, преодолевая себя, сказала:
– Хорошо, что ты завтра возвращаешься. Сможешь встретить меня в аэропорту в четверг?
То мгновение, которое прошло между ее вопросом и его ответом, они прожили по-разному. Она со страхом и надеждой слушала его дыхание в телефоне и пыталась угадать даже не слова – интонацию, с которой они будут сказаны. А он улыбался. Без торжества или злорадства. Просто наполнялся счастьем, как высокий кувшин.
Когда эмоции подошли уже к самому краю, он вложил их в две короткие фразы, простые и самые правильные в тот исключительно важный момент:
– Конечно, встречу. Во сколько ты прилетаешь?
И все тут же встало на свои места. Стало очевидно, что им ничего не надо строить заново, потому что ничто не разрушено. Что им надо просто жить дальше и быть вместе. И все правда будет хорошо.
Никита представлял себе лицо Ольги в этот момент. Воображал, что она наклоняет голову, поправляет волосы, шевелит губами. Только одного он видеть не мог: как в ее дрожащей руке ходуном ходил телефон.
– Я пришлю тебе номер рейса и время прилета. В сообщении, – сказала она. – Привезти что-нибудь из Москвы?
– Себя привози. Мне больше ничего не надо, – ответил Никита таким тоном, что его жену на расстоянии четырех тысяч километров обдало жаром. – Пока, моя девочка. Я тебя очень жду.
Ольга отключила телефон и обессиленно откинулась на спинку дивана. Этот звонок дался ей нелегко. Зато теперь и она улыбалась.
Всю жизнь она верила, что мера счастья определялась только ее готовностью быть счастливой. И вдруг как будто сбилась с пути. Потерялась, испугалась и запаниковала. После разговора с Никитой она вновь почувствовала себя прежней. Ее обуревали разные чувства, но самым мощным из них была благодарность. К друзьям, настойчиво толкавшим ее в нужном направлении. К свекрови, которая неожиданно поддержала ее в трудный момент. К Алексу с его глупыми только на первый взгляд вопросами. К мудрому Витаминычу, прочитавшему ее боль по глазам. А главное, к мужу, который только что вернул ее к жизни. Каждый из них помог ей совершить этот трудный шаг наперекор страху и раненой гордости.
Разговор с Лялькой и Поней в кафе накануне оставил Ольгу в состоянии глухой безнадеги. Как ни старались, подруги не смогли побудить ее к немедленным действиям. Она отчаянно хотела, чтобы эта мука закончилась, но так же отчаянно боялась что-либо предпринимать – в ней крепко засела уверенность в том, что любая активность окажется бесполезной или, хуже того, вредной.
После возвращения из кафе Ольга рассталась с Лялькой перед дверью своего подъезда, решительно отказавшись от ее компании на вечер. Алекс еще не вернулся домой, звонок домофона остался без ответа. Ольга перетряхнула сумку – связка ключей запуталась в скомканном носовом платке. Клетчатом, из тонкого батиста. Она виновато вздохнула – обещание вернуть его чистым на следующий же день совершенно вылетело у нее из головы. Больше всего ей хотелось остаться одной, но проклятый платок теперь не шел у нее из головы.
