Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни - страница 157
Никита растроганно обнял жену:
– Спасибо, рыжик!
Не отрывая глаз от гравюр на стене, Ольга в ответ потерлась щекой о его плечо.
– Очаровательная парочка, – сказала она. – Эти двое в саду, девушка на скамейке и юноша у ее ног.
– Юная гордячка и влюбленный простак, – усмехнулся Никита, не поворачивая головы. Он понял, о чем говорила жена. Именно эту гравюру напомнил ему зачарованный Жан у ног молодой госпожи прошлой ночью.
– Ты знаешь, кто жил в этом доме раньше? – неожиданно спросила Ольга.
– Да, любимая, кое-что знаю, – ответил он, пряча улыбку в ее волосах. – Я потом тебе расскажу. Если ты захочешь.
В это самое время в полутора сотнях километров от них три человека сидели вокруг квадратного металлического стола, на котором в прежней жизни, вероятно, кто-то разделывал мясные туши. Бутылка вина с бумажным воротником на горлышке, тонкие бокалы и две нетронутые стеклянные миски – одна с орешками, вторая с картофельными чипсами – ясно отражались в его натертой до зеркального блеска поверхности. Никто из троих не решался первым положить руки на стол, опасаясь нарушить его невинную чистоту.
Николь задумчиво смотрела на мужчину, которого любила когда-то. В лице этого пожилого человека легко угадывались прежние черты, жесты и мимика были те же. Не изменился и голос, красивый низкий голос, который так нравился ей в их лучшие времена.
– И представьте себе, юная леди, мои поросята валялись под деревьями и радостно хрюкали, – Эдвард возбужденно рассказывал отшлифованную годами историю. Он обращался к девушке, лицо которой возвращало его лучшие воспоминания, счастливые и болезненные в одно и то же время. Он играл свою новую роль так, как умел, внутренне содрогаясь от необходимости остановить ничего не значащую болтовню и дать место разговору, ради которого они собрались.
К сожалению, оценить историю про поросят было некому: Николь помнила ее наизусть, а Изабель слушала только звук речи Эдварда, не вникая в слова. Она следила за движениями его губ и бровей, смотрела в беспокойные глаза и силилась понять, зачем она здесь и что заставляет этого странного англичанина, который представился как старый друг ее матери, говорить без умолку.
Наконец Николь решилась:
– Я должна сказать тебе кое-что, детка.
От многообещающего анонса в животе Изабель заерзало предчувствие. Она вопросительно посмотрела на мать, затем на Эдварда. Ей стало ясно, что сейчас произойдет, но мозг отказывался верить в это дикое предположение. Девушка откинулась на спинку обманчиво неудобного с виду металлического стула и на всякий случай опустила глаза.
– Как Эдвард сказал вначале, мы с ним действительно познакомились очень давно и какое-то время… – Николь слегка замялась, но сделала над собой усилие и продолжила. – Какое-то время мы были близки. Потом мы расстались, а через несколько месяцев родилась ты. С тех пор мы с Эдвардом не встречались. До сегодняшнего дня он ни разу не видел тебя, даже в детстве. Так получилось, что сейчас судьба свела нас снова, и я решила… точнее, мы с Эдвардом поговорили… он настоял… и я подумала, что ты имеешь право узнать, наконец, правду. – Николь снова сделала паузу. – Изабель, это – Эдвард Уилсон, твой отец.
На длинной верхней губе и на морщинистом лбу Эдварда выступили капли пота.
Изабель подняла голову. Она изучающе смотрела на человека, который только что без позволения вошел в ее жизнь.
– Бонжур, Эдвард, – ровным голосом сказала она. – Рада познакомиться.
Устремленные на нее взгляды были полны ожидания.
– Согласитесь, все это довольно неожиданно, – продолжила Изабель после паузы. – Наверняка со временем у меня появится очень много вопросов и к вам, и к маме, но пока меня интересует только одно: где вы были все эти двадцать пять лет?
Эдвард потянулся за бутылкой. Дрожащей рукой он плеснул немного вина дамам, а остатки вылил в свой бокал, украсив поверхность стола постыдной лужей цвета бордо. Он сделал всего один глоток и поставил бокал на место. Пролитое вино уничтожило последний барьер. Эдвард водрузил локти на стол и прямо взглянул в глаза своей взрослой дочери.
– В двух словах и не скажешь, юная леди. Я потом тебе расскажу. Если ты мне позволишь.
Девушка перевела глаза на мать. Николь в ответ лишь беспомощно пожала плечами – признание отняло все ее силы. Изабель встала и подошла к окну. Отсюда, из гостиной на втором этаже, расположенной над антикварным салоном, был виден припаркованный во дворе синий кабриолет с поднятой по случаю непогоды парусиновой крышей и старинный парк за ажурной оградой через дорогу.
– Дождь будет, – сказала она.
Сильный ветер рвал в клочья вершины деревьев на фоне сизых, набухших дождем облаков. Ранние предгрозовые сумерки добавляли в пейзаж синевы. Только на лужайке у дома трава оставалась ярко-зеленой, хотя и она темнела на глазах, впитывая дождь. Первые капли стучали по старой черепичной крыше. Этот ветер и этот дождь налетели внезапно и уже готовились мчаться дальше, оставляя за собой беспорядок, лужи и упоительное чувство обновления, доступное каждому, кто готов быть счастливым.
Здесь и повсеместно человеческие мысли витали в воздухе, сталкивались между собой и снова разлетались в разные стороны, унося невидимые послания, большая часть из которых, к сожалению или к счастью, не достигала своих адресатов.
Я всю жизнь мечтала узнать о своем настоящем отце, и вот он здесь, в этой комнате. А я не могу понять, рада я или нет. Трудно поверить, что он и мама были когда-то вместе. Никита, твоя жена красивая. Я ей немного завидую.
