Слезы Лимба. Книга 1 - страница 13
— Сколько вы здесь работаете? — стала подниматься вместе с ней по лестнице Татьяна, слегка поглаживая позолоченные перила, которые переливались яркими бликами от света ее фонаря.
— Сколько себя помню… — с некой грустью произнесла женщина, опустив глаза. — Вся моя жизнь намертво прикована к этому дому. Я ни за какие деньги не покину это место. Здесь покоится моя душа… Я просто не смогу уйти… Не смогу.
Подобные слова слегка удивили Татьяну. Анна производила на нее впечатление одинокой, всеми забытой женщины, которая просто боится остаться одна. Возможно, все пациенты, все врачи стали для нее семьей. И без них она вряд ли сможет жить дальше. Но она старалась выглядеть воодушевленной, радостной, довольной жизнью. Милая и теплая улыбка с момента их первой встречи с Татьяной так и не сошла с лица женщины. Эта работа — смысл ее существования. Детектив сразу это поняла.
Они вышли в разветвленный коридор, который был заполнен железными металлическими дверьми с маленькими окошками, украшенными решетками. Теперь Татьяна вспомнила, что это за место. Музыка ушла на второй план, в ушах обитали лишь странные голоса, шепчущие что-то нечленораздельное, с такой яростью и силой, словно они пытались кричать, но их голоса покинули их безвозвратно. Из некоторых окошек виднелись чьи-то лица, с интересом разглядывающие идущих женщин. Их взгляды не показывали никаких эмоций, в них была лишь пустота, безразличие, усталость, безжизненность. Невозможно было угадать, кому они принадлежат, какой у этого человека возраст. Все в них излучало безвозвратность времени, которое ускользнуло от них, заперев в этом месте навсегда.
— Не волнуйтесь, мисс Хапперт. Они безобиднее мухи, — спокойным тоном произнесла Анна, со смесью удивления и раздражительности поглядывая на наблюдающих за ними людей.
Этот коридор был таким темным, что фонари с трудом могли осветить хотя бы несколько метров пространства вокруг них: не было ни единого признака дневного света. Поэтому Татьяна с ужасом вздрагивала, видя, как из мрака появляются черты любознательного пациента, чьи красные и опухшие глаза странно блестят от света ее керосиновой лампы.
— Многие из них навсегда заперты здесь, — ледяным тоном сказала Анна, стараясь не смотреть на двери. — Это потерянные души, которые вынуждены мучиться здесь, доживая свое потерянное время. Это худшее наказание, что можно придумать. Они больше не способны жить, лишь существовать. Порой их жаль, но я не раз задумывалась, что, возможно, Господь таким образом взял с них плату за грехи. Ведь Творец никогда не ошибается… Я должна полагать, что вы не верите в загробную жизнь?
— Нет, не верю, — с долей иронии ответила Татьяна. — Я верю в прямые доказательства, а не в туманные учения, возникшие из ниоткуда. Здесь каждый сам должен делать выбор. Все-таки иногда вера в Бога помогает найти смысл. Но я нашла смысл в поиске истины. Это для меня самое главное. Истина — источник всего. Жить среди суеверий и обмана — не моя жизнь.
Анна ничего не ответила, она лишь молча шла вперед, что-то тихо напевая себе под нос. Музыку теперь не было слышно, поэтому приходилось слушать стоны из бесконечного количества палат, от которых так и веяло холодом и необъятным страхом.
Татьяна не знала, что чувствовать к этим людям. Они были жалкими, беспомощными, но никаких ощущений, похожих на сострадание, девушка так и не смогла почувствовать. Лишь легкое отвращение. Что слегка удивило ее.
***
Анна провела гостью в просторную комнату, которая была освещена наполовину погасшим камином, разносящим повсюду приятное тепло и вкусный запах угля, почему-то так нравившийся Татьяне.
Обстановка этого дома ни на йоту не стала уютнее. Повсюду такой незнакомый и враждебный холод, что создавалось ощущение, будто на улице было намного теплее. Девушку не покидало желание как можно скорее покинуть это место, но что-то пыталось удержать ее здесь, что-то одновременно знакомое и чуждое.
Откуда-то сверху слышались стоны стен, завывание ветра — все эти звуки создавали общую неделимую композицию, сливаясь в пугающую мелодию, царапающую уши до крови. Татьяна пыталась привыкнуть к ним, но ни одна частица тела не желала этого делать. Чувство страха продолжало пронзать девушку насквозь.
— Не волнуйтесь. Этот ветер здесь часто гуляет. Совсем недавно у нас частично провалилась крыша, поэтому сквозняки в нашей лечебнице — обычное дело. Когда все окна и двери закрыты, то дом просто дышит, а мы слышим его дыхание, становимся частью этого процесса. Поэтому советую вам быть осторожней. В некоторых частях больницы небезопасно. Из-за этой угрозы нам пришлось закрыть некоторые корпуса. Туда ходить крайне опасно. Дом медленно опускается под землю… — женщина на миг замолчала, но через минуту вновь расплылась в широкой и приветливой улыбке. — Я очень рада, что такая образованная дама, как вы, согласилась приехать к нам, — Анна поставила керосиновую лампу на резной столик в углу и задумчиво стала рассматривать исходящий от нее желтовато-оранжевый свет.
— Я приехала лишь из любопытства. В наши годы многие стали впадать в суеверия, надеясь на то, что погибшие близкие вернутся с войны даже после своей гибели. Надежда порой сводит с ума, лишает человека рассудка.
— Надежда помогает долгое время верить в лучшее, что может быть у нас. Это чувство способно нас согреть лучше любого огня. Возможно, оно суеверно, нереально, но люди его чувствуют, это заставляет их верить в светлую и правильную жизнь. Иногда надежды обретают свою сущность, — Анна с грустью отвела взгляд от лампы и посмотрела на Татьяну. — Вы ведь тоже надеетесь?
