Неизданный Федор Сологуб - страница 167
246
С января 1935 г. — Кировская железная дорога.
247
Рассказ «Червяк» впервые опубликован в «Северном вестнике» (1896. № 6). Цитируются несколько строк из 14-й главы.
248
Название улицы сохранилось до настоящего времени.
249
Фрагмент из первой главы романа (раздел 3). Цит. по первой редакции (Северный вестник. 1895. № 7–12), которой пользовалась В. П. Калицкая. В последующих редакциях (их всего пять) текст романа подвергся существенной переработке; изменилась, в частности, нумерация глав, и устранено деление на разделы.
Цитата неточна. У Сологуба: «…был загроможден тетрадями».
250
Сретенская площадь не имеет ныне официального названия. В бывшей Сретенской церкви размещен Вытегорский краеведческий музей.
251
Видимо, от «приходить» — принежить, приласкать, пригреть.
252
Татьяна Семеновна Тютюнникова (Тетерникова) умерла в 1894 г.; до самой смерти неотлучно находилась при сыне, вела домашнее хозяйство.
Ольга Кузьминична Тетерникова (1865–1907), сестра писателя, жила в Вытегре лишь первые два года. Летом 1891 г. она уехала в Петербург, где поступила слушательницей на акушерские курсы, которые окончила в 1893 г. (см. ниже коммент. 42 [в файле — комментарий № 281 — прим. верст.]).
253
Этот дом (дом Игнатьева) до настоящего времени не сохранился.
254
Василий Маркович Логин — главный герой романа «Тяжелые сны», провинциальный учитель.
255
Роман «Тяжелые сны» был напечатан в № 7–12 «Северного вестника» за 1895 г.
256
Из первой главы романа (раздел 3).
257
Из первой главы романа (раздел 4).
258
Педагогический талант Ф. К. Тетерникова отмечали и другие его знакомые. Например, Н. И. Ахутин писал ему 28 января 1896 г.: «… Вы любите учительское дело. Вас любят ученики (а разве это мало значит?) и с удовольствием Вас посещают, как посещали Логина; Вы обладаете такими богатыми способностями, до которых другим далеко…» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 3. № 41. Л. 16).
259
То есть день коронования и день именин царя и царицы — праздничные дни в дореволюционной России.
260
Директором Вытегорской учительской семинарии был (с июля 1889 г.) Митрофан Егорович Маккавеев, с которым у Ф. К. Тетерникова нередко происходили столкновения. «Наш Митрофан», — иронически именует его Федор Кузьмич в письме к сестре от 12 декабря 1891 г. (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 2. № 36. Л. 21). В июле 1892 г. он подробно объяснил В. А. Латышеву причины, побудившие его отказаться от подписи под некоторыми актами и решениями Учительского Совета, внести возражения в экзаменационный протокол и пр. (неудовлетворенность ремонтных работ, проводимых М. Е. Маккавеевым, его грубость, некомпетентность). Приведем подробные выдержки из этих (сохранившихся лишь в черновом варианте) писем, великолепно характеризующие личность молодого учителя: его порядочность и честность, чувство собственного достоинства, педагогические принципы и т. п.
«Вы могли быть недовольны и тем, — пишет Тетерников в Петербург В. А. Латышеву 16 июля, — что я просил Вашего ходатайства в то время, как мог ожидать, что директ<ор> представит возражения против моего назначения. В этом я, конечно, виноват и прошу Вас простить мне эту неосторожность. <…> Но я не вижу никакой возможности признать себя виноватым в том, что здесь произошло. <…> Никаких дрязг и ссор ни с кем здесь я не заводил, в интригах не участвовал, никого против дир<ектора> не подстрекал, доносов не писал, жаловаться на дир<ектора> не ездил, всем его законным требованиям подчинялся, порученное мне дело исполнял, как умел, со всем усердием и строго сообразуясь с замечаниями и указаниями дир<ектора> (почти всегда дельными). На советах бесполезной оппозиции не делал, прений не затягивал, предъявлял свои возражения только в случаях совершенной необходимости, и тогда поддерживал их без запальчивости, но с достоинством и твердостью искреннего убеждения. Все те мои действия, которые могли быть истолкованы как признаки ссоры, были вынуждены необходимостью, не мелочной сварливостью, а заботою именно о деле, т. е. о том, чтобы всякое дело, в котором я участвую, было сделано, насколько это от меня зависит, с достаточною правильностью. Акта освидетельствования ремонтных работ я не подписал, потому что никакого освидетельствования не было, а было предложено подписать готовый акт, удостоверяющий работы, которые не были мне показаны. Этих работ я не видел не по своей вине: дир<ектор> не допускал член<ов> Совета даже полюбопытствовать о том, что за работы производятся; разводя сад, он на вопрос наставника о том, что это такое, ответил: „Это я делаю… Так… Кое-что“. Пусть работы произведены очень добросовестно, я этого не знаю и не могу этого утверждать. <…>Протоколов я не мог подписать, потому что они были составлены неверно. <…> То, что дир<ектор> оскорбил членов Сов<ета> упреком в нечестности, — разве мелочь? Это сказано по поводу того, что члены Сов<ета> иногда говорят в городе о дир<екторе>, порицая его. Но и сам дир<ектор> в беседах со знакомыми заявлял, что он подтянет учителей и т. д.
Вообще хозяйственная часть оставляет желать многих улучшений. Воспитанники, страдая в спальнях от холода, имели рваные одеяла, и дир<ектор> не хотел найти денег на покупку их, хотя члены Сов<ета> не раз указывали на необходимость этого. А на устройство сада (только для себя), на балкон при своей квартире и на ежегодную перемену обоев в своей кв<артире> у дир<ектора> находились казенные деньги. Библиотека не обновилась ни одной книгой (кроме некоторых журналов) за все 3 года директорства Мак<кавеева>, хотя библиотека очень бедна. <…> Артельное хозяйство воспит<анников> ведется небрежно и расточительно» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 2. № 30. Л. 46 об., 47, 47 об., 49, 49 об., 50).
