Том 2. Стихотворения 1917-1922 - страница 26
Тенью божеской обвел.1921
Утром
Слышишь ли шум, о мой друг?
Это Бог прыгнул в Буг.
1921
«Воздушистый воздухан…»
Воздушистый воздухан
Воздухее воздухеи,
Воздухее воздухини.
Сидушистый сидухан
Сидухее сидухини,
Сидухее сидухеи.
Колышистый колыхан
Колыхее колыхини,
Колыхее колыхеи.
Едушистый едухан
Едухее едухеи.
Видушистый видухан
Видухее видухеи,
Видухее видухини.
<1921>
Нежный язык
Сегодня вещи
Нежны и вещи.
Неженки-беженки
В небе плывут.
1921
Грубый язык
На, дубину в зубы –
Мой поцелуй.
Красней,
Алей
Рябиной грубой.
Разбрызганные брызги
Оглобли красной.
Вишневые цветы –
Раздавленные губы.
И воздух в визге.
1921
«Где засыпает невозможность на ладонях поучения…»
Где засыпает невозможность на ладонях поучения,
Чтоб реки вольные, земного тела жилы,
Их оторвали бы от умных рук могилы.
Так ловит мать своих сынов
Под лезвием взбесившихся коров.
Мешайте всё в напитке общем,
Слова «мы нежны!», «любим!», «ропщем!»
И пенье нежной мглы моряны голубой
Бросайте чугуну с бычачьей головой!
С венком купен – волчицы челюсть,
С убийцею – задумчивое ладо,
С столетьями – мгновений легкий шелест,
И с хмелем лоз – стаканы яда,
Со скотской дворовой жижей – голубое,
И пенье дев – с глухонемым с разодранной губою,
Железу острому – березу
И борову – святую грезу.
Чтоб два конца речей
Слились в один ручей
И вдруг легли, как времени трупы,
У певучих бревен халупы.
1921
«В тяжелых сапогах…»
В тяжелых сапогах
Рабочие завода песни,
Тех зданий, где ремень проходит мысли,
Носите грузы слов,
Тяжелые посылки,
Где брачные венцы,
А может, мертвецы,
Укрытые в опилки.
И ящики с клеймом
«Умершая любовь»,
И с ним железный лом
Остатков гневной мысли
И девы умиравшей «ах!»,
Упавшей на подушки,
Вселенной блеск на коромысле
У озера стрекоз,
И жемчуг радостный в губах
Носите и возите дорогою подземной.
Кошелки шорохов и шумов,
И цоканья и свистов,
И тьмы таинственных, как полночь, звуков –
Очам закрытым.
Они стоят такой веселой кучей,
Что хочется, подумав,
Бежать туда, где бог неистов,
А страсть нацелилась из луков
И смотрит хмельными
И пьяными от полночи глазами
Былых путей и перечерченных широт.
Пусть останутся знаки клади.
Приклеенные клейма и печати
Другим расскажут про дороги.
Чёрт, бог, невеста, и чума,
Зачатие, и мор, и вера, и божба
Ножом в груди у бога.
1921
«Мой череп – путестан, где сложены слова…»
Мой череп – путестан, где сложены слова,
Глыбы ума, понятий клади
И весь умерших дум обоз,
Как боги лба и звери сзади,
Полей неведомых извоз.
Рабочие! кладите, как колосья в тяжелые стога,
И дайте им походку, и радость, и бега.
Вот эти кажутся челом мыслителя
И громких песен книгой – те!
Рабочие, завода думы жители,
Работайте, косите, двигайте!
Давайте им простор, военной силы бег,
И ярость драки, и движенье.
Пошлите на ночлег
И беды, и сраженье.
Чтоб неподвижным камнем снов
Лежал бы на девичьем сене
Порядок мерных слов,
Усталый и весенний.
1921
«Старые речи…»
Старые речи
Завода слова духовенство
Усталым словам пропоет
«Вечную память», дыма нагонит.
Качайтесь, усталые белые речи в гробу,
Белейте, высокие лбы,
Венчанные знаками смерти!
А вас, молодые, ждет брачное дело,
И записи ваших рождений,
И счетоводный лист смертей и наслаждений.
Старшины звонких браков
Сложили ваши судьбы в широкий мешок песни,
Не думая о крыльях и пыли голубой,
Как полный бабочек мешок,
Согнувший собой человека –
Тяжела человека речь.
Но он открыт, края распались, развязана веревка,
Края мешка для углей, дров, яблок земляных,
И «да» и «нет» речей вспорхнувших летят в ничто
Могучей стаей Ляпунов, подобной шумной грозной буре.
Летят в медовое, не зная
Недолгое, великое ничто,
Куда и тянет и зовет.
Цель Бога – быть ничем.
Ведь нечто – тяжесть, сила, долг, работа, труд.
А ничто – пух, перья, нежность, дым,
Объема ящик, полный пустоты,
То ящик бабочек и лени и любви.
И тучею крылатых «ничего», «нема» и грустных «ни»
Откроется мешок молчания,
Чтоб в двух словах был водопад и разница высот.
И падал с кручи смысл, и падала вода.
И, разбиваясь о русло, жесткие каменья,
Чумные бабочки и поцелуй –
Все мчатся к ничему, в объятьях умирая,
И машут равенства крылами.
Жените и венчайте стад слова пастухи,
Речей завода духовенство!
На скатерти печали пролитые глаза,
А вдаль уезжает телега –
Конь на задних ногах польку пляшущий с гробом,
Облапив копытами
Гроб, полный бабочек.
Зачем он оставлен на пыльной дороге?
Из поднятой крышки заря улетает в бесконечность.
Жабы воспели весну.
И девушек малиновых чуму в гостиной белоснежной,