Поливает стены, крыши, Землю, дрожки, лошадей. Из ночной пивной все лише Граммофон хрипит, злодей.
«Па-ца-луем дай забвенье!» Прямо за сердце берет. На панели тоже пенье: Проститутку дворник бьет.
Брань и звуки заушений… И на них из всех дверей Побежали светотени Жадных к зрелищу зверей.
Смех, советы, прибаутки, Хлипкий плач, свистки и вой — Мчится к бедной проститутке Постовой городовой.
Увели… Темно и тихо. Лишь в ночной пивной вдали Граммофон выводит лихо: «Муки сердца утоли!»
НА ОТКРЫТИИ ВЫСТАВКИ
Дамы в шляпках кэк-уоках, Холодок публичных глаз, Лица в складках и отеках, Трэны, перья, ленты, газ. В незначительных намеках Штемпеля готовых фраз.
Кисло-сладкие мужчины, Знаменитости без лиц, Строят знающие мины, С видом слушающих птиц, Шевелюры клонят ниц И исследуют причины.
На стенах упорный труд — Вдохновенье и бездарность… Пусть же мудрый и верблюд Совершают строгий суд: Отрицанье, благодарность Или звонкий словоблуд…
Умирающий больной. Фиолетовые свиньи. Стая галок над копной. Блюдо раков. Пьяный Ной. Бюст молочницы Аксиньи, И кобыла под сосной.
Вдохновенное Nocturno , Рядом рыжий пиджачок, Растопыренный над урной… Дама смотрит в кулачок И рассеянным: «Недурно!» Налепляет ярлычок.
Да? Недурно? Что? — Nocturno Иль яичница-пиджак? Генерал вздыхает бурно И уводит даму. Так… А сосед глядит в кулак И ругается цензурно…
В РЕДАКЦИИ ТОЛСТОГО ЖУРНАЛА
Серьезных лиц густая волосатость И двухпудовые, свинцовые слова: «Позитивизм», «идейная предвзятость», «Спецификация», «реальные права»…
Жестикулируя, бурля и споря, Киты редакции не видят двух персон: Поэт принес — «Ночную песню моря», А беллетрист — «Последний детский сон».
Поэт присел на самый кончик стула И кверх ногами развернул журнал, А беллетрист покорно и сутуло У подоконника на чьи-то ноги стал.
Обносят чай… Поэт взял два стакана, А беллетрист не взял ни одного. В волнах серьезного табачного тумана Они уже не ищут ничего.
Вдруг беллетрист, как леопард, в поэта Метнул глаза: «Прозаик или нет?» Поэт и сам давно искал ответа: «Судя по галстуку, похоже, что поэт…»
Подходит некто в сером, — но по моде, И говорит поэту: «Плач земли?..» «Нет, я вам дал три „Песни о восходе“». И некто отвечает: «Не пошли!»
Поэт поник. Поэт исполнен горя: Он думал из «Восходов» сшить штаны! «Вот здесь еще „Ночная песня моря“, А здесь — „Дыханье северной весны“».
«Не надо, — отвечает некто в сером.— У нас лежит сто весен и морей». Душа поэта затянулась флером, И розы превратились в сельдерей.
«Вам что?» И беллетрист скороговоркой: «Я год назад прислал „Ее любовь“». Ответили, пошаривши в конторке: «Затеряна. Перепишите вновь».
«А вот, не надо ль? — Беллетрист запнулся,— Здесь… семь листов — „Последний детский сон“». Но некто в сером круто обернулся — В соседней комнате залаял телефон.
Чрез полчаса, придя от телефона, Он, разумеется, беднягу не узнал И, проходя, лишь буркнул раздраженно: «Не принято! Ведь я уже сказал…»
На улице сморкался дождь слюнявый. Смеркалось… Ветер. Тусклый, дальний гул. Поэт с «Ночною песней» взял направо. А беллетрист налево повернул.
Счастливый случай скуп и черств, как Плюшкин. Два жемчуга — опять на мостовой… Ах, может быть, поэт был новый Пушкин, А беллетрист был новый Лев Толстой?!
Бей, ветер, их в лицо, дуй за сорочку — Надуй им жабу, тиф и дифтерит! Пускай не продают души в рассрочку, Пускай душа их без штанов парит…
Книга Собрание сочинений. Т. 1, автор Иванов Анатолий. Русская версия онлайн книги представлена в открытом доступе для чтения на мобильном телефоне или пк. Бесплатная библиотека Read-book-online.com - полные версии популярных, классических или новых книг в разных категориях онлайн бесплатно можете читать прямо здесь.
