Собрание сочинений - страница 31

             Жесточе ты древесъ, жесточе твердыхъ горъ?
             Сумбека длитъ еще коварный разговоръ:


                       Увы, любезный Князь! войдемъ во градски стѣны,
             Не бойся хитрости, не бойся ты измѣны.
   235          Тебя корона тамъ, любовь и скипетръ ждутъ;
             Взаимный миръ съ Москвой въ тебѣ Казанцы чтутъ;
             За вѣрность я тебѣ Ордынцовъ отвѣчаю….
             Но ты задумался, я рѣчь мою скончаю.
             Моей преданности стыдиться я должна!…
   240          Взрыдала, и пошла, стенаючи она.
             Потоки слезъ проливъ казалась удаленна,
             Какъ роза нѣжная росою окропленна;
             Прiятны Грацiи тѣснились вкругъ нея,
             И прелести припавъ цѣлуютъ слѣдъ ея;
   245          Прiятности кругомъ лица ея летали,
             Они лобзаньями слезъ токи изщитали.
             Какой бы человѣкъ, какой бы строгiй богъ,
             Ея заразами разтрогаться не могъ?
             Сумбека кинула взоръ нѣжный ко Алею,
   250          Пошла…. и Царь Алей стремится въ слѣдъ за нею!


                       Алциною Астолфъ обманутъ тако былъ,
             Алей уже едва Россiю не забылъ;
             Коль вѣра, мысль его отъ страсти отзывала,
             Любовь и слабостямъ похвальный видъ давала,
   255          Онъ чаялъ, покоривъ съ Сумбекою Казань,
             Прислать изъ ней въ Москву съ присягой вскорѣ дань,
             Мятежныя сердца Ордынцовъ успокоить,
             Ихъ наглость обуздать, всеобщiй миръ устроить.
             Сей чаемый предлогъ его къ Сумбекѣ влекъ,
   260          Обманы царствуютъ! въ ихъ волѣ человѣкъ!
             Любовь, которая тогда надъ нимъ летала,
             Сумбекинымъ его невольникомъ щитала.
             Такъ часто обладать собою льстимся мы,
             Когда во власть беретъ у насъ любовь умы.
   265                    Притворно воздыхать Сумбека продолжала,
             Скрывалась, но любовь Цареву умножала.
             Вскричалъ онъ, видящiй взведенныхъ прелесть глазъ,
             Увы! я быть могу еще обманутъ разъ;
             Но слѣдую тебѣ!… Тѣ рѣчи излетали,
   270          Во книгу вѣчности они внесенны стали,
             И должно было впредь исполнитися имъ:
             Невинность во слезахъ пошла во слѣдъ за нимъ.
             Сумбека хитростью напасть запечатлѣла,
             Которая Царю во срѣтенье летѣла.
   275          Лишь выступилъ Алей дубравы изъ границъ,
             Идущаго Царя встрѣчаетъ ликъ дѣвицъ;
             Подобно Грацiямъ блистая красотами,
             Ко граду путь онѣ усыпали цвѣтами.
             Утѣхи, прелести, тѣснятся вкругъ его,
   280          Берутъ оружiе съ усмѣшкой у него,
             Благуханiемъ одежду оросили,
             И гимны свойственны случаямъ возгласили;
             Вѣнцы сплетающа соблазность изъ цвѣтовъ,
             Къ Алею подступивъ, подъемлетъ свой покровъ,
   285          Снимая шлемъ съ Царя, главу его вѣнчаетъ,
             И мечь его укравъ, цвѣты ему вручаетъ;
             Коварство робкое прiемля смѣлый видъ,
             Отъемлетъ у него копье и лукъ и щитъ.
             Казалася любовь въ Героя превращенна;
   290          А храбрость Царская послѣднихъ силъ лишенна.


                       Тогда крылатая въ Казань паритъ молва,
             Недремлюща во вѣкъ, скора, быстра, жива;
             Молва Алеево прибытiе вѣщаетъ,
             Съ Москвой взаимный миръ Казанцамъ обѣщаетъ.
   295          Прiятная судьба Казани смутной льститъ,
             Которую сулилъ Царицѣ ихъ Сеитъ.


                       Златая встрѣтила Сумбеку колесница,
             Съ Алеемъ въ торжествѣ возсѣла въ ней Царица;
             Народъ въ восторгѣ зритъ съ высокихъ градскихъ стѣнъ,
   300          Идущаго Царя во произвольный плѣнъ.
             Чье имя страхъ Ордамъ недавно наводило,
             Пришествiе того спокойстомъ граду льстило.
             О тигрѣ, жителей который устрашалъ,
             На пажитяхъ стада пасомы похищалъ,
   305          Съ такимъ веселiемъ граждане разсуждаютъ,
             Когда его въ цѣпяхъ по граду провождаютъ.
             Спѣшаща обрѣсти сокровищи и честь,
             Является Царю въ лицѣ вельможей лесть;
             Зящитникомъ Орды Алея называетъ,
   310          И слезы радостны ласкаясь проливаетъ;
             Имѣя въ разумѣ о выгодахъ мечты,
             Къ подножiю его разсыпала цвѣты.
             И подлость рабская толь гнусно унижалась,
             Что ко стопамъ его главою понижалась;
   315          Лице покорности умѣюща принять,
             Колѣна Царскiя стремилася обнять.


                       Любовь народныя плесканья подкрѣпили,
             И въ Царскiй древнiй домъ любовники вступили.
             Темница, страсть куда Алея привлекла,
   320          Казалася ему съ Сумбекой весела.
             Цирцеѣ гордая Сумбека подражаетъ,