Будем как солнце. Книга символов - страница 4

В одежде из серебряных туманов.

7

Итак, попавши в плен земной,
Возлюбим, братья, мир иной,
Следя за царственной — Луной. 

Внемлите вкрадчивой струне,
И присягните молча мне
В повиновении — Луне.  

Восславим, сестры, глубину,
Любовь к любви, любовь-волну,
Восхвалим ласки и — Луну.  

Она одна, она одна
Для всех влюбленных нам дана,
Непобедимая — Луна!

ВЛАГА

С лодки скользнуло весло.
Ласково млеет прохлада.
«Милый! Мой милый!» — Светло,
Сладко от беглого взгляда.  

Лебедь уплыл в полумглу,
Вдаль, под Луною белея.
Ластятся волны к веслу,
Ластится к влаге лилея.  

Слухом невольно ловлю
Лепет зеркального лона.
«Милый! Мой милый! Люблю!»—
Полночь глядит с небосклона.

ВОЗЗВАНЬЕ К ОКЕАНУ

Океан, мой древний прародитель,
Ты хранишь тысячелетний сон.
Светлый сумрак, жизнедатель, мститель,
Водный, вглубь ушедший, небосклон!  

Зеркало предвечных начинаний,
Видившее первую зарю,
Знающее больше наших знаний,
Я с тобой, с бессмертным, говорю!  

Ты никем не скованная цельность.
Мир земли для сердца мертв и пуст,
Ты же вечно дышишь в беспредельность
Тысячами юно-жадных уст!  

Тихий, бурный, нежный, стройно-важный,
Ты как жизнь: и правда, и обман.
Дай мне быть твоей пылинкой влажной,
Каплей в вечном… Вечность! Океан!

БЕЛЫЙ ПОЖАР

Я стою на прибрежьи, в пожаре прибоя,
И волна, проблистав белизной в вышине,
Точно конь, распаленный от бега и боя,
В напряженьи предсмертном домчалась ко мне.  

И за нею другие, как белые кони,
Разметав свои гривы, несутся, бегут,
Замирают от ужаса дикой погони,
И себя торопливостью жадною жгут.  

Опрокинулись, вспыхнули, вправо и влево,—
И, пред смертью вздохнув и блеснувши полней,
На песке умирают в дрожании гнева
Языки обессиленных белых огней.

ДВОЙНАЯ ЖИЗНЬ

Мы унижаемся и спорим
С своею собственной душой.
Я на год надышался Морем,
И на год я для всех чужой.  

Своих я бросил в чуждых странах,
Ушел туда, где гул волны,
Тонул в серебряных туманах,
И видел царственные сны.  

В прозрачном взоре отражая
Всю безграничность бледных вод,
Моя душа, для всех чужая,
Непостижимостью живет.  

Поняв подвижность легкой пены,
Я создаю дрожащий стих,
И так люблю свои измены,
Как неизменность всех своих.  

Недели странствий миновали,
Я к ним вернусь для тишины,
Для нерассказанной печали,
И для сверкания струны.  

В тот час, когда погаснет Солнце,
Она забьется, запоет,
Светлее звонкого червонца,
И полнозвучней синих вод.

ЛЬДИНЫ

На льдине холодной
Плыву я один.
Угрюмый, свободный,
Средь царственных льдин  

И ветер чуть дышит,
Как смолкнувший зов.
Но сердце не слышит
Родных голосов.  

Но сердце не хочет
Отраду найти.
И ветер пророчит
О вечном пути.  

Плывут властелины
Угрюмых глубин,
Свободные льдины,
Я в море — один.  

Любил я когда-то,
Но смех и печаль
Ушли без возврата
В туманную даль.  

Далеко, далеко
Создания сна.
Как мертвое око,
Мне светит Луна.  

Над водной равниной
Лишь ветер один.
Да льдина за льдиной
Встает из — за льдин.

СОН

Я спал. Я был свободен.
Мой дух соткал мне сон.
Он с жизнью был несходен,
Но с жизнью сопряжен.  

В нем странны были светы,
В нем было все — Луной.
Знакомые предметы
Манили новизной.  

Так лунно было, лунно,
В моем застывшем сне,
И что-то многострунно
Звучало в вышине.  

Небьющиеся воды
Мерцали неспеша.
В бескровности Природы
Везде была —душа.  

И в воздухе застыли,
Захвачены Луной,
Виденья давней были,
Знакомые со мной.  

Обрывы и уклоны,
И облака, и сны.
Но снова пели звоны
С воздушной вышины.  

И мир был беспределен,
Пронзенный блеском льдин.
Я был свободен, целен.
Я спал. Я был один.

С МОРСКОГО ДНА

1

На темном влажном дне морском,
    Где царство бледных дев,
Неясно носится кругом
    Безжизненный напев.
В нем нет дрожания страстей,
    Ни стона прошлых лет.
Здесь нет цветов и нет людей,

Первая  Назад 

4/40

Вперед  Последняя