Стихотворения. Проза - страница 20
И фата-моргана,И кудри тумана
В перламутровых бликах луны
Пред локоном скромным моей Эулалии
красотою и блеском бедны, —
Пред единственным локоном Эулалии
красотою и блеском бедны.
Ушли навсегда
Страданий года,
Мы дыханьем слились с этих пор,
И весь день напролет,
Взойдя в небосвод,
Озаряет Астарта простор,
Словно нежная мать, обратив к Эулалии
ласковый взор, —
Обратив к Эулалии юной
лиловый, сверкающий взор.
Другу сердца в день святого Валентина
Перевод А. Щербакова
Фиалковым очам, затмившим Диоскуров,
Предназначаю я цепочку строк моих.
В ней имя нежное властительницы их,
Равно таясь от глаз профанов и авгуров,
Божественно царит. Его затерян след.
Ищи внимательно мой талисман заветный,
Прекрасный талисман, бесценный амулет,
Не пропусти в стихах и буквы неприметной, —
Не то напрасен труд, не то прервется нить,
Не в узел гордиев затянутая мною.
Не надобен здесь меч. Догадкою одного
Возможно, кружево разъяв, соединить
Три слова, что не раз любой бы счел своими,
Когда, о признанных поэтах говоря,
Поэт хотел назвать достойнейшее имя.
Верни ж его из тьмы, очами озаря.
Здесь все — твой вымысел, Фернандо Мендес Пинто.
Лишь буквы здесь не лгут.
Но как же их найти? Оставь бесплодный труд.
К тем буквам нет пути.
Вовек, сокровище, не выйдешь из глубин ты.
К М. Л. Ш
(«И между тех, кому вы — проблеск утра…»)
Перевод Э. Шустера
И между тех, кому вы — проблеск утра,
Кому, не будь вас, все на свете — ночь,
Та безрассветность, для которой небо —
Всегда без солнца, — между тех, кто в вас
Благословляет жизнь, и с ней надежду,
И воскресенье веры — веры в то,
Что суть Любовь, и Истина, и Святость, —
И между тех, кто ждал в небытии
Избыть отчаянье, но с ложа смерти
Восстал, услыша вас: «Да будет свет!»,
Услыша вас — нет! — лишь прочтя во взоре
Благоподатных ангельских очей, —
И между тех, кто вам обязан чувством
Благоговенъя, — знайте же того,
Кто ваш — всех боле, предан вам — сверх меры,
Кто, в руку взяв неверное перо,
Решившись вам признаться, понял с дрожью,
Что божьей тайны приобщился он.

«Улялюм»
Улялюм
(Баллада)
Перевод В. Топорова
Небеса были пепельно-пенны,
Листья были осенние стылы,
Листья были усталые стылы,
И октябрь в этот год отреченный
Наступил бесконечно унылый.
Было смутно; темны, вдохновенны
Стали чащи, озера, могилы. —
Путь в Уировой чаще священной
Вел к Оберовым духам могилы.
Мрачно брел я в тени великанов —
Кипарисов с душою моей,
Мрачно брел я с Психеей моей,
Были дни, когда Горе, нагрянув,
Залило меня лавой своей,
Ледовитою лавой своей.
Были взрывы промерзших вулканов,
Было пламя в глубинах морей —
Нарастающий грохот вулканов,
Пробужденье промерзших морей.
Пепел слов угасал постепенно,
Мысли были осенние стылы,
Наша память усталая стыла.
Мы забыли, что год — отреченный,
Мы забыли, что месяц — унылый
(Что за ночь — Ночь Ночей! — наступила,
Мы забыли, — темны, вдохновенны
Стали чащи, озера, могилы),
Мы забыли о чаще священной,
Не заметили духов могилы.
И когда эта ночь понемногу
Пригасила огни в небесах,
Огоньки и огни в небесах, —
Озарил странным светом дорогу
Серп о двух исполинских рогах.
Серп навис в темном небе двурого, —
Дивный призрак, развеявший страх, —
Серп Астарты, сияя двурого,
Прогоняя сомненья и страх.
И сказал я: «Светлей, чем Селена,
Милосердней Астарта встает,
В царстве вздохов Астарта цветет
И слезам, как Сезам сокровенный,
Отворяет врата, — не сотрет
Их и червь. — О, Астарта ведь не на
Нашу землю меня поведет —
Сквозь созвездие Льва поведет,
В те пределы, где, пепельно-пенна,
Лета — вечным забвеньем — течет,
Сквозь созвездие Льва вдохновенно,
Милосердно меня поведет!»
Но перстом погрозила Психея:
«Вижу гибельный свет в небесах!
Вижу гибель и свет в небесах!
Свет все ближе. Беги же скорее!»
Одолели сомненья и страх.
Побледнела душа, и за нею
Крылья скорбно поникли во прах,
Ужаснулась, и крылья за нею
Безнадежно упали во прах, —
Тихо-тихо упали во прах.
Я ответил: «Тревога напрасна!
В небесах — ослепительный свет!
Окунемся в спасительный свет!
Прорицанье Сивиллы пристрастно,