Песня Свон. Книга первая. - страница 139
Тело Арти начало соскальзывать на землю.
– Нет,– сказала она очень твердо, и со всей силы стала удерживать его стоящим.
Она все еще держала его, когда к ней подошли, чтобы помочь сесть в белый “Джип”.
Глава 44. Мои люди
Полковник Маклин при свете керосиновой лампы разглядывал себя в зеркало в ванной трейлера “Эйрстрим”.
Серо–зеленый нацистский мундир был немного тесен в груди и на поясе, но рукава и брюки были достаточно длинны. На ремне висела черная кожаная кобура с тяжелым “Люгером”. На ногах – нацистские подкованные гвоздями бутсы, тоже немного маловатые, но Маклин решился разносить их. Медали и знаки отличия украшали куртку формы, и хотя Маклин не знал, что это за награды, он решил, что выглядят они очень впечатляюще.
Чулан в хлеву спальни Фредди Кемпки был полон нацистским обмундированием, артиллерийскими мундирами, ботинками, кобурами и тому подобным. Нацистский флаг был закреплен на стене над кроватью, а книжный шкаф содержал такие тома, как “Взлет и падение Третьего Рейха”, “Военная стратегия и маневры”, “Средневековая война” и “История пытки”. Роланд ухватился за эти книги и проглотил их с полнейшим воодушевлением. Шейла Фонтана спала в другой спальне, предоставленная преимущественно самой себе, за исключением того, когда Маклин нуждался в ней; казалось, что она удовлетворена выполнением своего долга, хотя лежала при этом холодно и неподвижно, и несколько раз Маклин слышал по ночам ее плач, словно бы ей приснился дурной сон.
В течение нескольких дней, которые они оккупировали этот трейлер, Маклин сделал полную опись того, что собрал Фредди Кемпка: здесь было достаточно солонины и безалкогольных напитков, чтобы накормить армию, изобилие воды в бутылках и консервированной еды, но Маклина и Роланда больше всего интересовало оружие. Спальня Кемпки была арсеналом: станковые пулеметы, винтовки, пистолеты, по ящику сигнальных ракет, дымовых гранат и осколочных гранат, коробки и сумки с боезапасами были расставлены вокруг, как золото в королевской сокровищнице. Солдат–Тень мог бы и не говорить Маклину, что он нашел рай.
Маклин рассматривал в зеркале свое лицо. Его борода отросла, но была такой седой, что сильно старила его. Кемпка оставил после себя опасную бритву, и Маклин решил, что побреется. Его волосы также были слишком длинными и редкими. Он предпочитал очень короткую военную стрижку. Кемпка оставил также и ножницы, которые прекрасно подойдут для этой работы.
Он наклонился вперед, глядя в собственные глаза. Они все еще были глубоко запавшими и несли память о боли в его вскрытой ране в Великом Соленом Озере – боли настолько душераздирающей, что она сбросила старую мертвую кожу, которая так долго сдерживала его. Он чувствовал себя новым, родившимся заново, снова ожившим, и в своих ледяных синих глазах он видел того Джимбо Маклина, которым он был в те дни, когда был молодым и крепким. Он знал, что Солдат–Тень гордился им, потому что он снова был цельным человеком.
Он потерял свою правую руку, но он собирался научиться столь же эффективно пользоваться пулеметом или винтовкой левой рукой. В конце концов, у него было все время в мире. Рана была перевязана полосками постельного белья, и из нее все еще сочилась жидкость, но тяжесть в ней прошла. Маклин знал, что соленая вода выжгла инфекцию.
Он подумал, что выглядит очень привлекательно, очень, да, по–королевски, в нацистской форме. Может быть, она принадлежала немецкому полковнику, размышлял он. Она в прекрасном состоянии, всего несколько проеденных молью дырочек в шелковой подкладке – Кемпка явно заботливо относился к своей коллекции.
Казалось, морщин на лице прибавилось, но в лице этом было что–то волчье и опасное. Он оценил, что потерял двадцать пять футов или больше со времени катастрофы в Земляном Доме. Была еще только одна маленькая вещь, касающаяся его лица, которая беспокоила его…
Он поднял руку и коснулся того, что выглядело коричневым струпом, величиной с четвертак, как раз под его левым глазом. Он попытался содрать его, но тот хорошо держался на коже. На лбу было еще четыре струпа размером с родинку, он сперва принял их за бородавки, но содрать их было невозможно. Возможно, это рак кожи, думал он. Возможно, это от радиации. Но он заметил похожую на струп опухоль, тоже размером с родинку, и у Роланда на подбородке. Рак кожи, решил он. Ладно, надо будет срезать их опасной бритвой во время бритья, и не будет тогда никакого рака. Его шкура – вовсе не место для рака кожи.
Но было странным то, подумал он, что маленькие круглые струпья были у него только на лице. Ни на руках, ни на предплечьях, ни где–нибудь еще. Только на лице.
Он услышал стук в дверь трейлера и вышел из ванной, чтобы ответить на него.
Роланд и Лаури, оба вооруженные винтовками, вернулись с задания, на котором они были вместе с тремя другими здоровыми солдатами. Прошлой ночью один из часовых на окраине лагеря увидел короткие вспышки огней на юге, три или четыре мили через пустыню.
– Два трейлера,– доложил Лаури, стараясь не слишком пялиться на нацистскую форму, надетую на полковнике. Кемпка всегда был слишком толстым и чувствовал себя в ней неловко. – У них есть вагончик для жилья и “Понтиак”. Все машины выглядят прекрасно.
– Сколько людей? – спросил Маклин, открывая одну из бутылей с водой и предлагая ее Лаури.
– Мы видели шестнадцать человек,– сказал ему Роланд. – Шесть женщин, восемь мужчин и два ребенка. Кажется, у них полно бензина, еды и воды, но все они с ожогами. Двое мужчин с трудом могут идти.
