Скользящие по грани - страница 44
– Кстати, спаситель, я до сих пор не знаю, как вас зовут. Может, соблаговолите представиться?
– О, простите! Меня звать Крис.
– А дальше как?
– В последнее время я просто Крис. Все остальное осталось в прошлой жизни.
– Погодите!.. – только сейчас до меня дошло то, что я должна была понять куда раньше. Кажется, от неожиданности я даже чуть повысила голос. – Крис... Это же вы вчера помогли мне? Вернее, донесли на руках до нашего барака... Спасибо!
Точно, ночью одна из женщин упоминала о том, что какой-то человек по имени Крис помог мне добраться до барака... Так вот почему мне знаком его голос! А ведь я никак не могла вспомнить, где слышала его ранее! Что ж, теперь хотя бы знаю, как выглядит мой вчерашний спаситель!
– Приятно слышать, но, на мой взгляд, так должен был поступить любой человек... – было понятно, что мужчина улыбается. – Считайте, что я думал и о себе: все же нести на руках красивую женщину – это настоящее удовольствие!
– Не имею ничего против, тем более что меня давненько не носили на руках... – против воли улыбнулась и я.
Внезапно вспомнился Полан: тогда, на нашей помолвке, когда мы обменялись кольцами, он вдруг схватил меня на руки, и закружил по залу... Как ни странно, но этот его поступок, совершенно не подходящий для столь торжественной церемонии, был воспринят окружающими весьма благосклонно и с понимающими улыбками – мол, что с них, влюбленных, взять?! Конечно, столь экстравагантное действие несколько не вписывается в традиции помолвки, потому как молодые люди еще не научилась скрывать свои чувства, ну да юному неразумию можно все простить!.. Правда, старики чуть поворчали насчет нарушения правил приличия, но и то сделали это больше для вида, чем всерьез.
А еще при нашей с Поланом последней встрече, когда мы с ним прощались, он вновь подхватил меня на руки, и сказал, что такую ношу готов носить всю жизнь, и никогда никому меня не отдаст, и уж тем более не позволит обидеть... Самое глупое и неприятное состоит в том, что в то время я нисколько не сомневалась в его словах...
Ох, что-то меня не на те воспоминания потянуло! Надо же, все это казалось давно забытым и похороненным в памяти, а сейчас невесть почему вспомнилось! Гнать надо всякую глупость из головы, тем более что в итоге все оказалось ложью...
Что же касается Криса... Вот перед ним я чувствую себя несколько виноватой.
– И все же я вынуждена извиниться, ведь это из-за меня вас отправили месить это проклятое тесто!
– Нет, вы тут ни при чем. Просто тот бесцеремонный тип, начальник охраны рудника, уже давно точил зуб на вашего преданного слугу, и внезапно ему представилась прекрасная возможность отправить меня на самую опасную работу. До того я работал в шахте, и скажу так: добывать серебряную руду – тоже, знаете, далеко не сахар. А уж если говорить совсем откровенно, то я рад подобному развитию событий – давно мечтал о побеге, только вот никак не мог придумать, как это можно сделать. Разумеется, кое-какие наметки у меня уже были, но вот чтоб поступить так, как это сделали вы, я бы, пожалуй, не решился. Такой прыжок вниз – это, знаете ли, больше похоже на самоубийство...
– Эк вы завернули!
– Но так оно и есть! Тогда, возле резервуаров с каменной крошкой, все произошло очень быстро: вы внезапно бросились к краю плато, и я не мог оторвать от вас взгляда, а потом, стряхнув оцепенение, и сам прыгнул вслед за вами. Мне тоже все настолько осточертело на этом руднике, что я уже не раздумывал о возможных последствиях своего поступка.
– Я заметила, что вы были не одиноки в своем отчаянном полете.
– Верно... – вздохнул Крис. – Не знаю, сколько именно каторжан последовало вслед за вами, но я видел четверых. Увы, но один из них напрочь разбил голову при падении, второй переломал себе все кости. Беднягам не повезло, они так и остались лежать на куче каменной крошки. Ну, а мне посчастливилось остаться невредимым.
– Не вам одному. Был еще один человек...
– А, вот вы о ком! Знаете, не все выдерживают здешнюю жизнь, кое-кто трогается рассудком, и тот человек – из их числа. Он давно вбил себе в голову, что сумеет получить свободу, если хорошенько угодит начальству, а результат вы видели...
– Не столько видела, сколько ощутила.
– Кстати, я не знаю вашего имени, ведь всем на руднике известно, что Дарил – это не ваше настоящее имя.
– Другого у меня пока нет.
– Я вас понимаю... А сейчас давайте потихоньку продвигаться вперед, поближе к той расщелине – мне не хочется задерживаться надолго здесь, в глубине.
– Я только «за». Не люблю темноту, а здесь она какая-то... жутковатая...
– И еще одно. Кажется, вы не относитесь к числу тех, кто падает в обморок при страшных известиях?
– Это зависит от известий, хотя во многом вы правы.
– К сожалению, мне нужно рассказать вам кое-что весьма неприятное, но давайте для начала уйдем отсюда.
Мы снова пробрались ближе к расщелине, и я даже не ожидала, что меня так обрадует вид солнечного света. Он настолько разнился с той непроглядной тьмой, что царила в глубине коридора, что туда мне не хотелось даже смотреть лишний раз. Мы устроились на некотором отдалении от входа в расщелину, и Крис принялся шептать мне в ухо такое, от чего у меня, бедной, только что мороз по коже не пошел. Честно говоря, тут было, чего бояться!
Ну, то, что неподалеку от рудника находятся так называемые «плохие места» – об этом я уже слышала от начальника охраны, только вот он не сказал мне, что этот самый овраг, до которого мы добрались – он служит как бы разделом между теми самыми местами с дурной славой и рудником. Днем здесь можно находиться сравнительно безопасно, но после захода солнца тут лучше не показываться. Почему? Говорят разное, но тот мужчина, что когда-то совершил неудачный побег, кое-что успел рассказать после того, как его поймали и вернули в барак, и, надо признать, те рассказы были весьма жутковатыми.
