ЗНАК ЗМЕИ - страница 146
- По этому кадру невозможно ничего доказать! - и снова толкает, толкает меня к той пропасти.
Не насмерть убьюсь, так калекой останусь, кто мальчишек моих растить будет?! Собиралась же Женька меня страховать, а я, проникшись ее интересным положением, отговорила, глупая. Недооценила Волчару.
- Доказать невозможно, жив человек или умер...
- Он умер. И вы это знаете, - пытаюсь мешающими мне лыжами упираться в снег. Но министр и с моими лыжами справляется лучше моего, направляет их к обрыву, а я, все еще сопротивляясь, бормочу: - Он шел ко мне. И если бы дошел, если бы люди Хана не влили в него лошадиную дозу виски, когда он был зашит, Ким был бы жив! Но вы по просьбе Ашота старались ему помешать. И Хану звонили, и остановить Кима любым способом требовали. Думали, у него алмаз...
- Какой алмаз?! - на этот раз недоумение Волчары вполне искреннее. Даже на мгновение перестает меня толкать. - При чем здесь алмаз?!
- При том, что Ашотик думал, что Ким достал из стены сарая главный алмаз Надир-шаха. И не знал, что это не алмаз, а всего лишь топаз Лазарева. - Пользуясь замешательством Волчары, занимаю более устойчивую позицию. - Поэтому и требовал задержать Кима.
- Кимы, Ашотики, алмазы, Надир-шахи... Деточка. Ты сошла с ума. Тебя не в пропасть толкать, тебя лечить надо! Лечить! Зачем мне твой муж сдался?!- пытается расхохотаться Волчара, но я, не успевая застегнуть остаток молнии - руку с моей груди он с опозданием, но все же убрал, - уныло продолжаю:
- Мой муж вам не сдался. Но позвонил Ашот, и вы знали, что долг платежом красен. А перед Ашотом у вас скопился тот еще должище! Куда более кровавый, чем этот, - киваю головой на кадр на мобильнике. - Про алмаз вы, верю, могли и не знать. Но знали, что невыполнение просьбы Ашота чревато разглашением таких дел, перед которыми похищение какого-то провинциального художника сущей мелочью покажется. Я знаю, что вы не собирались Кима убивать, что у него просто не выдержало сердце. Я-то знаю, судьи не узнают...
- Какие судьи, детка?!
Волчара уже не собирается сбрасывать меня с обрыва, но и слушать меня он больше не собирается. Разворачивается. Сейчас уедет, и зачем я его держала за то, за что держала, если не смогла зажать, если он выскользнет и не поможет Оленю!
И пока я почти впадаю в отчаяние, а Волчара устремляется прочь от меня, бормоча: «Лечись, детка, лечись! Какой кровавый долг?! Какой Ашот?!» - откуда-то сверху, с более крутого правого склона над леском, раздается долгожданный голос:
- А такой Ашот! Ашота он, бозы тха, не знает! Легкая армянская матерщинка для меня сейчас звучит как лучшая музыка. Вот они, мои козырные король с дамой, которая в этой колоде старше короля!
На правом склоне собственной персоной моя старая подруга со своим бандитским Лотреком. На лыжах Элька стоит не лучше моего, но экипирована по полной программе, естественно, во все красное, включая какие-то умопомрачительные лыжи.
При всем своем многократно испытанном на моей шкуре сволочизме, в решительные минуты жизни Элька всегда первой оказывается со мной рядом. И отчаянно помогает. Вот и теперь Элька поставила своему бандиту ультиматум - или он помогает Лике прижать какого-то там Волка, для которого Ашот в свое время слишком много далеко не стерильных дел проворачивал, чем теперь этого Волка и можно припереть к стенке, или она от Ашота уходит! И пусть делает что хочет! Пусть даже ее убивает! Но жить с человеком, который не хочет помочь ее единственной, ее лучшей подруге спасти какого-то там Оленя, она, Элька, не собирается! Да, она не знает, кто такие Волк и Олень, но если этот зверинец нужен Лике, то для Лики она целое сафари на горный склон готова привезти, не то что собственного мужа! А заодно и Куршевель посмотреть и себя олигаршьей публике показать!
Ах, Элька, Элька! Какой была в младшей группе детского сада, когда у Игорька Данилова груши из компота вылавливала, а он еще ей и свои конфеты «Мишка» отдавал, такой и осталась! Безбашенной, бесшабашной, бездумной, но при этом беззлобной и очень надежной Элькой.
В этот раз она не в бирюльки играла, а шантажировала мужа вполне реальными преступлениями, за что и поплатиться могла более чем реально. Но платит пока, как водится, Ашот. Пока только по нашим счетам платит. А мы не прокуратура. Нам бы Оленя с нар достать, а там пусть со своими скелетами в шкафах разбираются сами.
И сделавший свой выбор (без Эльки для него жизни нет!) бандит с душою философа и с удостоверением свежеиспеченного депутата Государственной Думы стоит теперь на Волчарином пути немым укором, наглядным подтверждением реальности моих угроз.
- Такой Ашот! Который знает, за какие места тебя держать, чтобы ты сделал то, что девочкам нужно!
А что нужно девочкам? Волчара соображает, что надо хотя бы из любопытства поинтересоваться, а что же мне все-таки нужно. Разворачивается и подъезжает обратно.
- Что взамен?
- Олень.
Вскинутые вверх брови. Ощущение поражения во взгляде. Как?! Я его сделал, я его в тюрягу засадил, а он и здесь меня достал?! И этим «девочкам» его вечный «заклятый друг» больше, чем он, Волчара, нужен.
- Это невозможно! Решение шло оттуда! - выразительный жест вертикально вверх.
- Но это решение туда, - не менее выразительный ответный жест вверх, - кто-то красиво распасовал. И я знаю - кто. И даже знаю, почему. А вы должны знать, как повернуть колесо вспять. В противном случае там, - повторный жест вверх, - и там, - жест в сторону поселка миллионеров, - и там, - жест в сторону, где размещен тихий полицейский участок Куршевеля, - узнают то, что знает он! - последний жест в сторону Ашота.
