Изгнанники. - страница 126

— В третий раз случилось вот что. Я поскользнулся на ступенях, скатился вниз. Прежде везло, а тогда — в самую битву подводную! Все против всех! Он спас меня. Тень сожрал.

— В четвёртый раз, — опередила Мурена, — ты вернулся отблагодарить его.

— Угадала.

— О дроиды, Олеандр! Нельзя отобрать Впечатление, не разорвав того, в ком оно... Но можно вырвать тень... Два года? Два года!.. Как ты выдержал это и зачем?

— Сначала я думал, что делаю это для себя. Что он и будет моим тайником. Что он прорвётся сквозь тучи. Он выходил из башни. Сквозь сеть вылетал. И я летал пару минут на его спине, как на драконе. Выходил свободно.

— Ещё бы! — прорычал Змей.

— И однажды я понял, что да, он прорвётся, но он не дракон... Вынесет меня и рухнет на землю... С тех пор я кормил, навещал его просто так. И пытался прогнать в Великое Море. Но он пасётся под стенами башни и не уходит. Хоть я давно не нужен ему...

Змей дослушал... Метнулся со свистом, схватил Олеандра, за плечи, встряхнул и прорычал:

— Всё, абсолютно всё ты потратил на это чучело?!

— Всё, — склонил голову Олеандр. — Так и есть.

Монстр отшвырнул его. Сел. Успокоился.

— Правильно я понимаю, исходя из твоих первых теней: он бегает, летает? Он бесконечно быстр и крепок?

Олеандр кивнул:

— И ещё он ест снег. Ест любые тени. Кажется, ни одна не может ему повредить.

— Все превращаются в тень его тела?

— Да.

— Мальчик мой, я тебя ненавижу. Позови.

Олеандр вскочил на ноги. Исчез. Вернулся. С напряжённым любопытством изгнанники вглядывались в темноту коридора. Изумруд беззвучно смеялся, покатывался, глядя на Змея. С тихим шорохом, с одним порывом ветра нечто светлое вылетело в зал. Мгновение... С Олеандром рядом лежал лохматый, очень лохматый, копна выцветшего сена, зверь. На животе. Размером с большого дракона. Передние лапы вперёд, задние назад. Хвост тремя колечками. Действительно широченная морда на полу, словно всегда тут лежала, улыбается. До бровей. До ушей. Клычки придавали ей вид не свирепый, но забавный. Мокрый плоский нос скривился в сторону мурениного ожерелья. Потом в сторону Изумруда, стоявшего позади, он совсем не хотел остаться без оружия. Потом зверь унюхал Монстра, сидевшего дальше остальных. Короткая шея вытянулась, расширились жёлтые глаза... Восхищённое: "У-у-у-у-у!.." — раздалось из широкой пасти, светящейся изнутри, и она перешла в совсем уж ослепительную улыбку. Присутствующие все, кроме Монстра, грохнули от смеха.

— Как же я тебя ненавижу... — просипел он.

Бояться такого существа, не представлялось возможным. Пока изгнанники с осторожным любопытством окружали Морское Чудовище, призванное спасти их, Олеандр посерьёзнел. Погрустнел. Он сел, как прежде на корточки пред Змеем и переспросил:

— Правда, ненавидишь?.. Правда?

— Центр башни где-то здесь? — спросил Изумруд Монстра.

— Не где-то здесь, а именно здесь, — проворчал тот.

— Отлично, будем ждать. Есть у тебя сеть настоящая, частая, из верёвок или металла?

— Может и есть... Там, в конце коридора. А, сопрёшь еще что-нибудь!.. Сам принесу.

Уполз. Чёрный Изумруд и огненно-красный Олеандр с двух сторон от мохнатого чуда, бродившего, разглядывающего зал, в два уха объясняли ему, кого предстоит ловить, как надо смотреть на артефакт, а как смотреть не надо.

— У-у-у!.. — отвечал он на их слова протяжно, серьёзно, изумлённо.

"У-у-у!.. Да что вы говорите!.." После очередного такого "У-у-у!..", отсмеявшись, Изумруд спросил:

— Слушай, это совпадение или он понимает и говорит?

— Всё понимает, — обиделся Олеандр за друга, — а говорит, как может.

В этот самый момент, чудик, они назвали его Ухаха, придумывали имя посерьёзней, а сами называли этим, да и он откликался на него, остановился. Встал на задние лапы. Принюхался к картине в верхнем ряду. Бал, дама, пышное платье. Рама в завитушках, битая, правда. Ухаха чуть отстранился, наклонил голову и с чувством, с видом знатока, многозначительно протянул новое, низкое: "У-у-у-у-у..." Олеандр прыснул. Изумруда согнуло поперёк от смеха:

— Ой, не могу, под небом, на море, это самое забавное чудовище! Не подпускай его к Архитектору близко. У меня будет траур, если что!..

— Он обещал. Ты несправедлив к нему.

— Ага-ага, а вчера что было?

Изумруд прыгнул на мохнатую спину и почти утонул в шерсти. "Поехали вокруг!.."

"Два дня... Два дня..." — стучало в голове у Беста.

Соль лежала на животе перед кипой бумаги, пожелтевшей, но еще плотной. Строка за строкой бежали из-под карандаша, писала быстро-быстро, не отвлекаясь. С помощью Дикаря она освоила скоропись за день. До того, как и остальные, кроме Беста с Амарантом, не умела вообще. Хоть эсперанто эпохи высших дроидов не сложно, большинству оно не требуется, не представляет интереса. Разительная перемена случилась с ней, посмотревшей Впечатление в амфоре. Соль больше не пряталась, не озиралась вокруг. Она была занята. И она спешила. Амарант бросил подушку на пол, кисточки на уголках, сел рядом:

— Впечатление пробудило в тебе жажду творчества?

Соль качнула кудряшками:

— Нет. Его самое и записываю.

Она отвлеклась, потрясла уставшей рукой. Откопала маленький ножик под бумагами.

— Карандаш кончается... Поразительно, задумайся: оно было вначале наполовину чьей-то жизнью, в деталях, наполовину фантазией, затем артефактом, затем Впечатлением об артефакте... И вот теперь я создаю его заново. Это не вода, это то, что было прежде неё. Я хочу успеть. Хочу, чтоб оно существовало артефактом, как в древности, чтобы люди могли брать его в руки, листать, сколько угодно впитывать, не выпивая, делиться с другими людьми...