Бегство от Бессмертия - страница 76
– От вепря меня спас Седрик!
– Седрик был загнан вепрем в расщелину и неизвестно, сколько бы он там просидел. Ты не видела раны нанесенные хищнику, они не по силе ни человеку, ни магу. Боль предательства вновь напомнила о себе, и я рассержено зашипела:
– Ну, конечно, но он спасал всего лишь тело, нужное нашему Отцу для возрождения.
– Да, не стал оправдываться Аарон, сначала он так и делал, но спасши тебя от Лукреции, он пришел ко мне и заявил, что больше не будет участвовать в реализации пророчества, что ты достойна жизни, а не смерти!
Я задумалась, тогда мне Седрик казался героем, и я даже не задумалась, как он в одиночку смог расправиться с вепрем, а Аарон продолжал:
– Он престал смотреть на тебя как на тело, он увидел в тебе равного, достойного внимания и уважения. Он полюбил.
– Полюбил? Да ему было все равно, я чуть не вышла замуж за Седрика, он не сказал ни слова, когда сразу после свадьбы я уехала домой… Он повсюду таскал с собой Лукрецию, а она чуть не убила меня.
– Он знал, что с Седриком у тебя ничего не получится, разная физиология, ведь тогда ты уже была вампиром, а, убив Седрика, он стал бы для тебя главным врагом. Он просто дал тебе возможность узнать все самой про предательство твоего друга. А когда ты уехала, он опять же дал тебе возможность остыть, и ему самому надо было подумать. Ведь если бы произошло возрождение, ты бы умерла, а твою жизнь он поставил на первое место. Лукреция это с одной стороны игрушка Мартины, а с другой напоминание о первой ошибке Филиппа. Когда он стал обращенным, то на первой охоте убил родителей Лукреции, а ее не смог. И притащил ее в замок. Теперь он чувствует вину перед ней. Хотя, зачем я все это тебе объясняю, в тебе его кровь, если хочешь, ты можешь все узнать сама.
– А если бы я не добралась до клеймора?
– Ты хочешь знать, что бы с тобой было?
– Да. Меня убили бы?
– Нет, скорей всего ты осталась бы у нас и воспитывалась до обращения, или бы тебя забрала Аиша, Высшая с Азии, ты ей понравилась.
Пока мы разговаривали, несколько раз около нас появилась тень Ядвиги, соткавшись из мелких частиц и улыбнувшись мне, пропадала.
– Но меня Филипп отдал?
– Филипп послушный сын, и такова была воля Совета – сказала Ядвига, – Сначала не хотел, но когда Гаюс приставил к тебе своего личного хранителя Аякса, он успокоился. И уехал к Ларо.
Аарон закончил разговор и, отвернувшись, стал удаляться. Я огляделась.
– Аарон, где мы, это рай?
Разлетающиеся было, частицы его образа вернулись на место, и он опять мягко подплыл ко мне:
– Нет…
– Ад?
– Это похоже на Ад?
– Не очень, – я с сомнением крутила головой. Густые клубы тумана перемещались без ветра в разных направлениях, плотно скрывая горизонт и не давая возможности определить, верх, низ, далеко, близко.
– Дели, – Аарон улыбнулся, – рай – это то, о чем человек мечтает, ад– это то, что он себе создает своими действиями, а после смерти нет ни ада, ни рая… как тело удобряет землю, так мысли и души удобряют тонкие формации.
– И куда попаду после смерти я?
– Туда куда хочешь…
– Я уже здесь.
– Нет, твое время еще не пришло…. Прощай…
– Нет, не оставляй меня… я не хочу снова туда… не хочу
Пространство вокруг меня ожило, вздохнуло:
– Иди туда, куда хочешь, тебе стоит только захотеть…
И я почувствовала, что лечу.
***
Остановилась я только за городом на дороге в Гатчину. Картинка сложилась полностью. Я – вампир. И то, что я видела последнее время, это не бредни сумасшедшего. Что-то случилось со мной там, в том времени, про которое я так хотела забыть, и которое сейчас под действием разных обстоятельств начало проявляться страшным для меня образом. Сначала мелькнула мысль добраться до дома и там в спокойной обстановке восстановить события последних дней. Но я отбросила ее, боясь причинить боль Настюхе. Вдруг я не смогу удержаться. Мне стало не по себе. Я вспомнила, как с улыбкой рассуждала на тему, смогу ли я съесть Наську. Сейчас мне это не казалось смешным. Мне нужно было убежище, где можно спрятаться и подумать.
По дороге мне попались дачные домики какого-то кооператива. Это то, что нужно. Забравшись в старенький покосившийся домик и обследовав его, я устроилась в старом разваленном кресле. Воспоминания потекли рекой, как будто ждали моего разрешения.
Теперь я вспомнила все, кто я, и почему веду себя не как человек. Не как человек или как не человек. Может, и от человека то у меня только и осталась, что внешность. Что там говорил Филипп:
– Надо расслабиться и представить себе…
Как интересно должны выглядеть кровопийцы? Я прикрыла глаза, и мир закружился, улетая и вспыхивая радужными воронками, стены сомкнулись, пытаясь меня раздавить, и я уперлась в них руками. Вот, черт, уже не руками, а гигантскими перепончатыми крыльями. Я попыталась подняться, царапая по стенам когтями. Но мир не желал занимать вертикальное положение. Ну, все понятно, центр тяжести не там, где нужно. Единственное, что я в состоянии сделать, так это повиснуть вниз головой или…, или представить кого-нибудь другого. Спина выгнулась, удлиняясь, мир утратил свои краски, но принял нужное вертикальное положение, запахи, звуки наполнили старый дом. Я повернула голову вправо, влево. Шерсть, изящные когтистые лапы, я еще раз вытянулась, и луч заглянувшей в мутное стекло нарисовал на стене гнутый силуэт гигантской кошки. Она покрутилась на куче тряпок, под лапу попалась знакомая кроссовка, с лопнувшими шнурками. При таком раскладе, куча тряпок оказалась одеждой, вернее тем, что от нее осталось.
