Путник: легенда о забывчивом попаданце - страница 50

Я вздохнул спокойно, но тут же переключился на врагов, против которых мы с Азией остались вдвоем. Все остальные соратники-повстанцы поверженные лежали на земле. Мы встали рядом, чтобы прикрывать друг друга. Вся надежда была на то, что Умеющих Гидры сомнут у убежища, и тогда к нам сможет подойти помощь. Да уж, я прекрасно понимал, что времени на все это потребуется несколько больше, чем, возможно, будет у нас здесь, рядом с Гидрой, псами и обезумевшим Дрейком.

— Он стал сильнее, — предупредила меня нова, кивая на предводителя повстанцев. — Что будем делать?

— Я уже понял, — ответил я. — Надо его вырубить, он ведь нам живым нужен.

— Давай попробуем, — без особого энтузиазма согласилась Азия, и тут же настороженно предупредила. — Смотри! Что это?

Воздух вокруг нас наполнился серебристыми искрами. Микроскопические частицы сыпались сверху, покрывая все кругом блестящей дымкой. Они словно уплотнили воздух, сделав его густым, как кисель. Двигаться стало трудно, все это напоминало дурацкий сон, в котором в самый проблемный момент ты начинаешь «вязнуть» в пространстве, как в болоте — чем больше дергаешься, тем сильнее увязаешь. Самым странным было то, что этот воздушный «загуститель» действовал не только на меня и нову, но и на Гидру с его псами. Общая картина напоминала кадры замедленной съемки, даже хлещущий меч завис прямо в воздухе и напоминал теперь развитый ветром хвост воздушного змея.

Прямо напротив меня замер один из Умеющих-гвардейцев, его выпученные от непонимания происходящего глаза были покрыты плотным слоем сверкающей пыли. Я с трудом повернул голову, чтобы взглянуть в лицо новы — с ее глазами случилось то же самое. Сам я пока видел — полный порядок. Везение? Или что? Я отыскал глазами Ольвиона, которому весь этот тот летучий порошок принадлежал.

Я не ошибся. Ольвион не спеша пошел, вернее поплыл в мою сторону, перетекая в клубах сверкающей дымки. Я потянул наверх руку с оружием, но движение получилось вымученным, воздух вокруг уплотнился до состояния мягкого масла.

— Не нужно лишних движений, — голос Ольвиона прозвучал в моей голове, при этом Управитель даже рта не раскрывал. — Наконец-то мы встретились лицом к лицу, — он остановился напротив меня, и я обнаружил, что его лицо, шея и руки искрят все тем же блестящим напылением. — Ты ведь явился в Совет за мной, так зачем сбежал? Хотя, я, честно говоря, ожидал большего. Неужели послать было больше некого? Или ты сам напросился на эту миссию?

…Мое настроение сложно было назвать веселым, но в тот момент меня чуть смех не пробрал. Истерический. У этого Ольвиона, что, мозгов совсем нет? Он уже второй раз принимает меня за кого-то другого. И если в первый раз меня объявили шпионом Дрейка (ладно, теперь я даже такому статусу вроде как соответствовал), то теперь я даже предполагать боялся, чьим пособником-наемником-шпионом-соратником, одним словом миссионером меня посчитали.

— Какую миссию? — медленно шевеля губами, решил докопаться до истины я. — Я попал сюда случайно не по своей воле.

— Да ну? — Ольвион вопросительно склонил голову. — Ты пытаешься меня обмануть? — стеклянные нечеловеческие глаза с черными провалами зрачков уставились на меня изучающе. — Не помнишь, зачем явился сюда?

— Все я помню. Меня забросили в ваш мир ради эксперимента, — заявил я начистоту. — Я не собирался ни за кем гоняться, но потом, посмотрев на то, что творится в Дурнодомье, понял, что просто обязан с тобой разобраться.

— Значит — это судьба, — рот Ольвиона перекосило в оскале-улыбке, щеки стали растягиваться, делая Управителя похожим на улыбающегося гремлина. — Даже забыв о своей миссии, ты продолжил искать меня. Я был не слишком внимателен и не сразу узнал тебя: тогда, в катакомбах Совета перепутал в суматохе с одной из дрейковых шавок, да и сбежал ты слишком быстро — еще и артефакт мой с собой умыкнул. Хитро. Не думаю, что ты знаешь, что с ним делать, наверняка решил выманить меня с его помощью…

— Допустим, — кивнул я с суровой утвердительностью, совершенно не представляя, в чью роль мне придется вживаться теперь. Эх, как же хреново не дружить с собственной памятью.

— Тебе это удалось, хотя, повторюсь, в судьбу я верю больше, чем в твою прозорливость. Но это не важно. Тебе никогда не одолеть меня. На что ты рассчитывал? Скажи?

— На удачу, — ответил я первое, что в голову пришло. Я даже не соврал, в наступившей ситуации удача была бы очень кстати.

— Удачу, — с усмешкой повторил за мной Управитель, — призрачная надежда всех обреченных…

Я судорожно соображал, как бы растянуть этот диалог, а заодно и пояснее понять, что за фокусы со всеобщим замиранием проводит Ольвион. Решив действовать на заявленную ранее удачу, я решил разболтать странного противника, надеясь, что он сам поведает мне о себе.

— Думаешь, сможешь долго удерживать меня своей пыльцой, Ольвион? — спросил я задиристым голосом.

Я ждал, что оскорбленный Управитель сболтнет мне что-нибудь о суперсвойствах своей чудо-присыпки, но он неожиданно отреагировал не на вопрос, а на собственное имя.

— Мерзкая кличка. К чему притворство: ты ведь знаешь, что шкура Ольвиона — лишь маскировка, а они, — лжеУправитель окинул взглядом «зависших» псов и Гидру, — сейчас ничего не услышат, не увидят и не вспомнят, когда отойдут.

— Может, тогда покажешь личико, Гюльчатай? — спросил я, понимая, что подобный замшелый юмор в данной ситуации совсем неуместен.

— Что ж, пожалуй, стоит. Мы уже забыли, как ощущается мир без протухшей маскировочной шкуры.