Дар Прозерпины - страница 57

– Странные вы все-таки существа – люди, – продолжала Прозерпина.

Фрумкин, поглощенный собой, не сразу понял, что она снова заговорила.

– Что плохого в героической смерти? О тебе сложат легенды. Будут рассказывать сказки. Возможно, найдутся фанатики, которые станут почитать твой культ.

– Но я не хочу фанатиков, не хочу, чтобы меня кто-то почитал и даже вспоминал. Я жить хочу. Просто, как раньше.

Работать, ходить на почту, по субботам в библиотеку, или в лес, или на рыбалку, по воскресеньям в кино на дневные сеансы. И еще… Я бы многое исправил в своей жизни. Мне нужен шанс!

– Это понятно. Но, к сожалению, как я уже говорила, невозможно. Каждая минута человеческой жизни нова, и уже в силу этого возврат к старому невозможен. Да и жребий брошен… Но сейчас актуально другое, оставим пустопорожние разговоры. Не хочешь ли сам выбрать казнь? Это, знаешь ли, тоже своего рода выбор. Молчишь? Спросим тогда насчет казни у большого знатока этих дел – Пифона.

Обращаясь теперь к Ивану Ивановичу, Прозерпина осведомилась:

– Над казнью уже думали? Что выбрали?

– Думаю, крест.

– Пифон, это уже было, и не раз. Учитывай масштаб-то. Вспомни, кого мы распяли на кресте?!

– Ошибся, прошу прощения, не подумал, не учел, – стал оправдываться Иванов.

– Помнишь, какие были личности! Смерти не боялись – ее просили! А этот червь!!! Крест для сильных, мужественных, непокорных натур!

– Может, колесование… или в мешок и в реку.

– Колесование? Что за средневековье?! А мешок – ведь может и всплыть. Сколько раз такое было. Потом еще отпускать придется. Случайности нам не нужны. Кроме того, ты в который раз спутал ордалии с казнью.

– Электрический стул? – робко предложил Иван Иванович, помня, что говорил о новшествах этой эпохи генерал-аншеф Агалиарепт, вынужденный согласиться с Буэром – любителем технических новинок. – Или, может, укол?

Фрумкин был поглощен тягостными раздумьями. Нелегко, право, слушать, как выбирают, будто блюдо из большого меню, способ твоей казни. Однако даже сейчас от него не укрылось, что с Ивановым-Пифоном творилось что-то неладное. Такой энергичный, лихой и заводной, он весь как-то скис, выглядел растерянным и нервным, лоснящееся всегда лицо резко перебороздили морщины, оно как-то сразу потускнело, румянец пропал… Главный распорядитель даже отдаленно перестал напоминать того уверенного в себе почтенного мужа, джентльмена и денди, которым был еще полчаса назад.

– Самый гуманный способ умерщвления? Это разве для героев?

– Гильотина?

– Что, вспомнил Французскую революцию? Мне казалось, мы уже тогда в гильотину наигрались на всю оставшуюся жизнь. – Прозерпина ходила вокруг да около, что приводило в неописуемое смятение Ивана Ивановича, который теперь больше всего боялся утратить свой авторитет, тем более вся сцена разворачивалась на глазах других демонов. Он вился, сновал вокруг трона, не находя приемлемого решения. Наконец игра в кошки-мышки с Пифоном прискучила Владычице, и она сама предложила вариант.

– Так. Приказываю завести на купол стадиона… это достаточно торжественно… с одной стороны, а потом распылить на все четыре стороны, что весьма гуманно, учитывая, как жертва страшится боли. Таким образом, казнь под стать ситуации и, тем не менее, со вкусом.

– Гениально, – выпалил Иванов и захлопал в ладоши. Владычица обвела взглядом немногочисленную свиту.

– Вы правы, ваше величество.

– Несомненно.

– Восхитительно.

– Лучшего варианта не найти.

И так далее, в том же духе на все лады пели многоногцы, многорукцы, треглавцы и прочие члены свиты, иногда хлопая конечностями, иногда мотая головой от удовольствия и предвкушения казни.

* * *

Во время разговора с Фрумкиным и обсуждения казни никто из окружения Владычицы не заметил, как в здание стадиона пробрался человек. До поры он скрывался за рядами сидений, но, когда увидел, что свита окончательно потеряла бдительность, занятая демонстрацией своих восторгов по поводу мудрого решения Черной принцессы, выскочил из своего убежища и помчался к центру арены, на ходу выкрикивая стандартную для задержания фразу:

– Вы все арестованы! Руки за голову, всем лечь на пол!

– А это еще кто такой? – спросила Черная принцесса, удивленная внезапным появлением человека.

Пока Андрей Макаров безуспешно призывал всех собравшихся заложить руки за голову и лечь на пол, Иванов пытался оправдаться перед Прозерпиной за инцидент с вторжением на судилище постороннего:

– Понимаете, госпожа…

– Нет, не понимаю. Кто он? Почему он не со всеми? Как проник сюда? Отвечай кратко, по сути!

– О Великая Владычица! Этот недостойный представитель рода человеческого… Он нам не подчиняется… Он… Гм…

– Короче, Пифон!

– Госпожа, на этом человеке лежит печать… Ну, вы понимаете… Ему, конечно, можно кое-что инкриминировать… Например, он оказался в ситуации, когда, независимо от поведения, все равно имел прекрасный шанс очутиться со всеми.

– Так почему же ты им не воспользовался?

– Видите ли… Дело было так. Он милиционер, и ему начальник, который, к слову сказать, зарекомендовал себя большим нашим поклонником как большой любитель и знаток презренного металла, поручил расследовать дело о пропаже сограждан. Ну, вы понимаете… Полковник Полетаев строго-настрого запретил этому недостойному ваших очей отщепенцу выходить из здания управления, а он вышел, тем самым нарушив приказ, свое слово, грубо попрал субординацию и установленные в этой структуре правила. Однако если бы он их не нарушил, то также имел шансы оказаться среди прочих, поскольку пошел бы против долга, который толкал его продолжать расследование и спасать своих товарищей…