Сборник "Святые Отцы о молитве и трезвении" - страница 11
17) Хочешь ли видеть наилучшее украшение постели? Я сейчас покажу тебе украшение постели не какого-либо простого селянина, и не человека военного, но постели царской. Я совершенно уверен, что, будь ты из всех самолюбивых самолюбивейший, не пожелаешь однако ж постели краше постели царя, и царя не какого-нибудь, но царя первого, всех царей царейшего, и доныне славимого во всей вселенной. Указываю тебе на постель блаженного Давида. Знаешь, какова она была? Она была преукрашена не золотом и серебром, но слезами и исповеданием. Об этом сам он сказывает, говоря: «измыю на всяку нощ ложе мое, слезами моими постелю мою омочу» (Пс. 6, 7). Слезы будто маргариты, отвсюду были на ней насажены. И посмотри ты мне, какая у него боголюбивая душа? Так как днем развлекали его многие заботы и попечения о делах народных и воинских, то он на исповедание, молитвы и слезы употреблял время отдыха, в которое другие все наслаждаются покоем. И это делал он не так, чтоб одну ночь побдел, а другую отдыхал, или по две и по три ночи бодрствовал, а в промежутках предавался покою, но делал так всякую ночь. «Измыю, говорит, на всяку нощь ложе мое, слезамимоими постелю мою омочу», — выражая тем и обилие слез и постоянство в них. Когда все отдыхали и предавались покою, один он беседовал тогда к Богу, и очей не смыкал, с сокрушением и плачем исповедуя грехи свои. Такую же и ты приготовь себе постель. Постель, золотом обложенная с одной стороны, зависть человеческую возбуждает, с другой — гнев Божий воспламеняет. Слезы же, подобные слезам Давида, даже геенский огнь угашают [1, 973].
18) Для чего Бог вложил в душу нашу такого деннонощно бодренного и бдительного судию? — Совесть, говорю. Между людьми нет такого неусыпного судии, как наша совесть. Внешних судей и деньги портят, и лесть расслабляет, и страх заставляет кривить весы, и многое другое уклоняет от праведного решения дел. Совестное же судилище ничем таким неповреждается; но хоть деньги давай, хоть лесть расточай, хоть стращай, хоть другое что делай, она все праведное произносит осуждение погрешивших помыслов; и сам согрешивший, сам он осуждает себя, хотя бы никто другой не обличал его в грехе. И это не однажды и дважды, но многократно и всю жизнь не перестает она делать. Пусть и значительное пройдет время, она никогда не забудет сделанного. И во время совершения греха, и прежде совершения его, и после совершения строгим налегает на нас судом, — особенно после прегрешения. В то время, как совершаем грех, опьяняемые сластию греховною, не так чувствуем мы (упреки совести); но когда грех сделан и дело грешное приведено к концу, тогда сласть греховная исчезает и находит горькое жало покаяния. Противное сему бывает у рождающих. У тех прежде рождения бывают боли нестерпимые, муки раздирающие, после же рождения — радость и покой, ибо вместе с исходом плода чревного отходят и все боли; а здесь не так, но когда приемлем греховные помыслы и зачинаем преступные желания, радуемся и веселимся, а когда родим злое дитя— грех, тогда, увидев срамоту рожденного, начинаем мучиться и раздираться болями, горшими, чем у рождающих. Посему не будем, прошу вас, принимать особенно в начале растлительного похотения; если же примем, истребим сие семя внутри (прежде чем созреет и родится из него плод). Но если и это допустим по нерадению, поспешим убить делом совершенный грех, исповедию, слезами и осуждением самих себя. Ибо ничто так не разрушительно для греха, как самоосуждение с покаянием и слезами. Осудил ты себя в грехе? сбросил с себя бремя его. И кто это говорит: Сам Бог — Судия. «Глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися». Чего же ради, скажи мне, ты стыдишься и краснеешь исповедать грехи свои? Человеку разве сказываешь ты их, чтоб он поносил тебя? Или сорабу твоему исповедаешь, чтоб всем о том рассказал? Нет: но Господу, милосердому, человеколюбивому врачу показываешь раны свои [1, 1011].
19) Грешник ты? Не отчаивайся, но вниди (в церковь) и покайся. Согрешил ты? Скажи Богу: согрешил я. Какое затруднение сказать: согрешил я? Разве, если не скажешься грешником не будешь ты иметь диавола обличителем своим (на суде)? Предупреди же, и восхити это его достоинство; ибо осуждать — его достоинство. И почему тебе не предупредить его, не сказать греха и не изгладить его, когда знаешь, что в нем (диаволе) имеешь ты такого обличителя, который молчать не станет? — Согрешил? — Вниди в церковь, и скажи Богу: согрешил. Ничего другого я не требую от тебя, кроме этого одного. Ибо Писание говорит: «глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися» (Ис. 43, 26). Скажи грех, чтоб разрешиться от греха. Труда в этом нет, много набирать для этого слов не нужно, и траты никакой на это не требуется, и ничего подобного. Слово изреки, отнесись благоумно к греху своему, сказав: согрешил я. Скажешь: откуда видно, что если я скажу сам грех свой, то получу разрешение в грехе? Имеешь в Писании пример и того, как один сказал свой грех, и получил прощение, и того, как другой не сказал своего греха, и был осужден. Это Каин и Давид [2, 285].
20) Молись каждочасно; но не скучай молясь, и не ленись испрашивать милости у человеколюбивого Бога, — и Он не оставит тебя за неотступность твою, но простит тебе грехи твои, и даст тебе то, о чем просишь. Если моляся, услышан будешь, пребывай в молитве, благодаря (за милость); а если не будешь услышан, пребывай в молитве, чтобы услышану быть. Не говори: много молился я, а услышан не был; потому что и это часто бывает для твоей же пользы. Знает Бог, что ты ленив и себе поблажлив, и если получишь просимое, уйдешь и не станешь больше молиться; почему отлагает услышать тебя, чтоб, по причине нужды, заставить тебя чаще беседовать с Ним и проводить время в молитве. Пребывай же в молитве, и не допускай в себе разленения в ней. Молитва много может, возлюбленный; почему приступай к ней, не как к делу маловажному [2, 297].
