Страницы Миллбурнского клуба, 1 - страница 81

в половинужеватель­нойрезинки, ночуть-чутьпотолще. Этипластинкименяли цвет –отбело-голубогодосиреневого ичерного, аиногдапереливалисьнесколькимирадужнымикрасками.Большим исреднимпальцами я нажална свои вискисначаласлегка, по­томсильнее ипочувствовалболь,уходящую прямов глубьмозга. Я знал,что глаза –это окно вмозг, новиски... Дамного ли японимаю втом, что тутпроисходит? Япошел обратнок своемусаркофагу –иного дома уменя еще небыло – и пой­малсебя намысли, что,всматриваясьв лицаженщин, я ищуПолину.Нелепо,безумно, ноничего ссобойподелать я немог. Вхолодильнике,как я называлмысленно томесто, гдестоялисаркофаги,снова былопусто. «Да чтоэто, – вскипеля, – по улицешляютсятолпыбездельников,а тут – никого.Да за что жеони получилимои миллионы?Где, в концеконцов, их за­падноеобслуживание».Но тут язаметилподнос сновой едой,опять вполнепривычноймне: салат иззеленых листьев,кусокжареногомяса спеченойкартофелинойв чутьподжареннойкожуре – как ялюблю,розовый сок встакане ичашку с кипятком,над ней вилсяпар, а рядомна блюдце –заварноймешочек.Хлеба небыло, толькодве галетки.Да я от хлебадавно отвык –надо же, онизнали и это.Надсаркофагомгорела новаянадпись: «Неудивляйтесьтишиневокруг вас.Вы правильнопоняли: мыобщаемсячерезтрансмиттеры,закреп­ленныена висках. Высможете этоделать со временем,а поканаблюдайтевокруг,знакомьтесьс новым длявас миром. Ус­пехавам».

Что,собственноговоря, нам вжизни надо:быть сытым,обутым, иметьгдеприкорнутьи... душевноеспокойствие.Я по­нимал,что меняобеспечатвсем, кромедушевногоспокойствия.Его извне невнесешь в душу,но зачем же язатеял всюэту историю?Сейчас у меняв душе та жетоска, чтобыла тогда, мнетак же нехватаетПолины, иникакоевремя этутоску неубьет. Но,возможно,дело непросто вскачке веков.Тоскуубиваютдолгоестрадание,муки одиночества,чувствоневозв­ратнойпотери. Современем нетоска проходит,а душа устаетболеть изащищаетсебя привычкой,какпривыкаютлюди к потереруки, ноги,глаза.Невозможножить,постояннопомня, что тыинвалид. Ах,лучше бытькалекой, но чтобдуша неболела. Моелечение непомогло –прыжок вовремени несмягчил боль.Но хочу ли яее смягчить?Ведь сейчас,если я есть,то толькопотому, чтоесть моя боль,моя память.Утих­нетболь,ослабеетпамять, чтоже останется?Эти странныебезгласныелюди, ихжилища, каксоты в улье,их немое мель­тешение...А вернутьсяназад нельзя,да и к чемуэто? Чтобывсе началосьсначала? Яулегся всаркофаг,потому чтодруго­голежака небылопоблизости,сразу уснул.Очнулся я свиде­ниемсна, четкого,как наяву.Сны помнятсятолько те, ското­рымипросыпаешься.Это былоизвестно ужев мое время,но чтобытакаяясность... Явылез измоеголежбища ипошел точнотак, кактолько чтовидел: влевоотхолодильника,до первойразвилкивосковыхулиц, потомдо площади размеромв жалкийгородскойскверик. Подороге язаводилсявсе боль­ше ибольше:заработалимои спящиетысячелетиегормоны, впаху тихожужжало, аголоваслегкапокруживалась.От скве­ра-площадирасходилисьтри восковыхпассажа. Явошел в тот,что прямопередо мной,как и виделэто во сне.Полукруглаяянтарная, а возможно,восковаякрышаизлучалажелтый свет,как от слабыхдвадцатисвечовыхлампочек,вдоль всегопасса­жа,конецкоторогопропадалвдали, как взакатежаркого дня.Но жарко небыло, не былои прохладно –было какнужно, иопятьсливалисьтонкие ароматыцветов итрав. Япочувство­вали терпкийзапах хмеля.В звонкой тишинееле-еле разда­валисьзвукикосмическоймузыки,которую слышаля пару разеще в тойжизни.Вспомнил: ужетогда думал отом, что этомузыкабудущего.Тощиймузыкант вчерном водилруками передантеннами ввидеовальныхтрубок, не касаясьих. Рукиприближалисьи удалялись,плавноопускалисьили поднима­лись.От этихдвиженийнебесныезвуки то замирали,то ухо­диливвысь – они непоходили назвукикакого-нибудьизвестногоинструмента –они непрерывалисьи некончались.Они означаливечность,будущее мира.Того мира, вкотором яоказался. Авокруг так женеспешно, каки натропинках,двигалисьфигурыженщин имужчин –обнаженные ипочтиобнаженныелюди без возрастаи эмоций. Онитоже все улы­балисьи осторожно,словно боясьразбить, касалисьдруг дру­га. Я долженбыл бывозбудитьсяеще больше отвида ихсовершенныхтел, оченьпохожих наскульптурыВозрождения;но гормоныначали успокаиваться,леность иумиротворениеохватилименя; яповернулся имедленнопобрел назад.

Наследующийдень (день,вечер, ночь – ктознает) яопятьпобродил поузким ходамвдоль сот,заглянул впассаж,соседний стем, где былвчера. То лиобвыкнув, толи осме­левот игрыгормонов, якоснулсяодной из женщин,и, о чудо, онанеотстранилась,а, напротив,сразуприникла комне всем белым,без единойлишнейскладкителом, и мытут же заня­лисьлюбовью.Вокругстояли исмотрели, правда,не прибли­жаясь– шагах впяти-шести.Смотрели,улыбаясь, слюбо­пытствоми интересом.Так янаблюдал впрежнем мире,какзанимаютсяна волелюбовью дикиеживотные.Что-то во мневозмутилось,и я отстранилсяот женщины.Она ласковопо­смотрелана меня,словноувидеввпервые, помахаларукой ираствориласьв толпе.

Япоспешноушел, неоглядываясь,будто набедокурил,как бывало вдетстве.Голые люди провожалименяравнодушно-приветливымивзглядами, а я–нашкодивший,но удовлетво­ренныйпес – думал отом, что велсебя, как теживотные в саванне.

3.

Надсаркофагомгореланадпись: «Мыпоздравляемвас совступлениемв новую жизнь».Похоже, ониследят закаждым моимшагом. И тутже другая: «Унас никто низа кем не сле­дит.Для этого нетни желающих,ни ресурсов. Вамнечегоопасатьсяилистесняться.Вы пришли вмир радости,где радостьестественнаи проста, как