Страницы Миллбурнского клуба, 1 - страница 83

внут­ри – отпрежнейэйфории,радостиновогорожденияосталисьтолькооскомина давяжущий вкус,как от спелойчеремухи.Приятныйвкус ушел, аоскомина осталась.В стекляннойкрыш­кеморозилки-саркофага,отражалосьпродолговатоелицо по­жилогочеловека изТОГО времени:лысина, окруженнаячер­ными сгустойпроседьюволосами надприжатыми,как уборзого,ушами; густыечерные насупленныеброви, а подними кариеглаза сдлиннымиресницами, иеще тлеющими искрамив зрачках.Под глазамитяжелые набухшиемешки, как отдолгойспячки, ирезкие складкиот крыльевкрупного,ломанного посерединеноса и отуголков ещедовольно полныхгуб,подчеркнутыхкороткимшрамом над крупнымквадратнымпод­бородком.Этотоскливоезрелищесмягчалось вполутемномстекле, норазительноне походилонатеперешнихлюдей.Прибавьте кэтому ещеволосатыеруки, ноги игрудь. Мне пришлодаже обидноесравнение. Ябыл для них темже, чем были вТО времяобезьяны дляменя.

Я непошел в этотдень впассаж, абродил по узкимжелтымтропинкам,навряд лисделанным изнастоящегоянтаря илисмолы, скореевсего изэпоксидки.Хотя кто егознает. Я внима­тельнееобычногоприглядывалсяк встречным.Вот стройныймускулистыймужчинасреднегороста, чутьвыше меня.Корот­киегустыетемно-серыеволосы, ясныеприветливыесерые глаза,улыбка натвердо очерченныхгубах. Лицохорошегоовала, но чтоудивило меня –нос с сильнойкривизной,будтополоманный. Мышцызаметны подшелковойпросторнойна­кидкой, нотело безследа загара.Да и откудаон возьмется?Я взглянулвверх ипонял, что завсепрошедшиедни я ни разуне видел солнца,да и неба,голубого илив тучах, невидел. Надголовойпрозрачноенебо-потолоктоже янтарногоцвета. Ви­дишьвсе, как врозовыхочках. Надоже, какое сравнение.Всерадостные,улыбчивые.Чужие. Былаоднакудряваяновень­кая –исчезла, былодин старыйзнакомец –исчез. А ячего-то жду,что-то ищу.Что? Вот прошладлинная,рыжеволосая,ве­селая –мгновенныйвзгляд сискройудивления – иисчезла. Авот еще выше –похоже, чтоженщиныздесь многовыше мужчин.В ее лицечто-то отмоейПоленьки, нохолодное. И,слава Богу, явдругиспугался,что могу еевстретить.Ее, без­гласную,с розовыми,зелеными илибежевыминаклейкамина висках.Узнает ли онаменя? Илискажет: «Нехочу тебязнать...»

Надморозильникомнадпись: «Выхорошоадаптируетесь,нестарайтесьотогнать отсебявоспоминания,не выбрасывай­тето, что фирмасохранила ввас и на чтоушла значительнаячасть вашихвложений. Ещенемноговремени, выполучитетрансмиттерыи сможетеобщаться слюдьмивокруг вас».

«И выбудете нетолькочитать моимысли, но и контроли­роватьих», – подумал яи злопередернулплечами.Надпись: «Здесьникто никого неконтролирует,у нас простонекому этим заниматься.Каждыйделает своедело. А читатьмысли – это жеи естьобщение, втысячи разэффективнейречи.

Как и вразговоре, выв любоймоментможете егопре­рвать. Ненадоволноваться,для этого нетникаких причин.Слушайтемузыку,вдыхайтеароматы цветов,следите за иг­ройсвета.Радуйтесьбытию. Живите».

Но я неуспокоился. Яуже виделсебя с наклейкамина висках.Кстати,почему ониразного цвета?Мои мысличита­ют всевокруг, будтоя говорюгромко вбольшом залеи даже невижу с кем. Явсегдабоялся толпы,а выступатьперед нею –увольте.Посмотрел натабло. Ничегонового. Аведь знают, очем я думаю.Знают, гады.Нет, наэтакуюдешевку меняне поймают...Не на того напали...Никакихштучек мне ненадо. Я завелся,дажеаппетита небыло, хотя настоле мои люби­мыеягоды –черника,малина,ежевика – ирассыпчатыйтво­рог. Все,все знают,гады. А кто,собственно, «гады»?Скорее всего,это фирма,которая менясюда доставилаи опекаеткакое-товремя. Здешним-то,и в самомделе, не доменя. Ба­бочки,беззаботныемотыльки взефировых накидках.Мать их,перемать. Нучто я, чегоразошелся?Ах, да,одиночество,сло­ва не скем сказать,мыслямиобменяться,порасспросить...

Господиниз саркофаганепоявляется.Черт с ним, непри­ветливыйтип. Надо быпобродить поокраинам,где-то ведьэтот улейкончается...Хожу часатри, устал, ноничегопохожего наокраины ненашел. Всюдуте же соты, теже желтыедорожки, тоже яркое небо– крышавверху. Водном местеуперся то лив стену, то ливперегородкумежду ульями.Стен­каупругая,податливая.Нажимаюсильнее, и рукапогружает­сяв нее. Вынулруку – стенасомкнулась,ни следа отруки. Навалилсявсем телом –окунулся внее, как втесто, нотесто упругое,пружинящее.Разгребаю ееперед глазами,как гли­ну, –похоже, чтоутончилась,сталаполупрозрачна,мне по­казалосьдаже, чтокакие-тосилуэты натой сторонеразличил и,странноедело, глухиезвуки, каксквозь вату.Но долго дер­жатьэту резину несмог.Распрямиласьона, и опять –ника­кихследов наней. Приселтут же,облокотилсяна нее сустат­ку.Мешаю людямходить –тропинки-тоузкие, едвадвоимразойтись. И вдругнадо мнойженщинасклонилась:улыбает­ся,губышевелятся,будтосказатьчто-то хочетвроде: «Неплохо ли вам?»Да это же Полина,моя Полина. Ятак на нееуставился, чтоона подаласьназад,толкнулакого-то, смути­лась,так знакомо,по-детски, иуже не осталосьсомнений, чтоэто она. Язавопил: «Поленька,детка,солнышко мое!Как я ждал тебя,как искал! Язнал, чтотебя найду!» Ярывком под­нялся,обхватил ее,прижался кпо-прежнему теплыми нежнымгубам.Посмотрел вее серо-кариеглаза сшаловливымиис­корками,на знакомыйразлетгустыхбровей, уши спривязан­нымимочками,неудобныедля сережек.У нее и дырокдля нихникогда небыло. Нет исейчас.Все-все свое,родное, незабытое.Ах, молодцы вфирме –сохранили,всесохранили. Яотстра­нился,чтобы лучшееерассмотреть: «Девочкамоя, любовьмоя, я таксоскучился, яждал тебятысячу лет». Ярассмеялся,по­няв, чтополучилсякаламбур. Онатак их любила– и шутки, и