Страницы Миллбурнского клуба, 2 - страница 86

формировать собственное мнение (на основании чего?), – в любом случае вторичныйэффект не идет ни в какое сравнение с первичным, ибо прямое эстетическоевоздействие отсутствует из-за темноты. Это примерно как человеку с плохимслухом «напеть» кому-то мелодию оперы и удивляться потом, почему опера тому ненравится. Моя «доля читателя» в темных стихах остается близкой к нулю, и я непытался ее расширить за счет чтения специальной литературы.

Вот несколько фрагментов, где сильные и неожиданные строкисовершенно непосредственно сочетаются с невнятными, темными и ничем необоснованными. Там, где нет нужды делать подробный разбор темных строк, я будупросто указывать на них.

Когда наплощадях и в тишине келейной

Мы сходиммедленно с ума,

Холодного ичистого рейнвейна

Предложит намжестокая зима.

Две первые строки – сильные, две следующие – непонятны.

Что зубами мышиточат

Жизни тоненькоедно, –

Это ласточка идочка

Отвязала мойчелнок,

Что на крышедождь бормочет –

Это черный шелкгорит,

Но черемухауслышит

И на днеморском простит.

Две первые строки создают яркий образ, все последующее – совершенноневнятно (что за прощение черемухой на дне морском и пр.?).

А вот из «Оды» Сталину:

Художник,береги и охраняй бойца:

В рост окружиего сырым и синим бором

Вниманьявлажного. Не огорчить отца

Недобрымобразом иль мыслей недобором,

Вторая и третья строки совершенно неясны (синий бор вниманьявлажного??). Далее:

Глазами Сталинараздвинута гора

И вдальприщурилась равнина.

Как глаза могут раздвинуть гору? Это выходит за рамки любойметафорики. А как глазами щурится равнина? Это выходит за рамки самой восточнойлести. И еще далее:

...

Уходят вдальлюдских голов бугры:

Я уменьшаюсьтам, меня уж не заметят,

Но в книгахласковых и в играх детворы

Воскресну ясказать, что солнце светит.

Тут первые две – очень сильный и универсальный образ (по каковойпричине стих и рассматривается в данном разделе), а две за ними – на гранипошлости. Так что в «Оде» не только темные строки сочетаются с сильными, но ещеи с очень слабыми. Или вот еще фрагмент (из другого стихотворения):

Кому зима – араки пунш голубоглазый,

Кому душистое скорицею вино,

Кому жестокихзвезд соленые приказы

В избушкудымную перенести дано.

Немного теплогокуриного помета

И бестолковогоовечьего тепла;

Я все отдам зажизнь – мне там нужна забота, –

И спичка сернаяменя б согреть могла.

Пунш голубоглазый? Соленые приказы звезд? Приказы переносить визбушку? И наряду с этими невнятными возгласами – трогательнейшие две последниестроки...

Высокая корреляция между темными строфами и яркими образами, намой взгляд, свидетельствует об особом складе поэта. Я не знаю, как его назвать,– может быть, психологии это известно. Но в целом это льет воду на мельницусторонников старинного тезиса о таинственной связи между гениальностью ибезумием, хотя я не берусь всерьез рассуждать на данную тему.

5.       «Новая власть +» – «Удачные строки» (динамическая корреляция 0.81, структурная – 0.33). Как следуетиз табл. 2, объем написанного «в пользу советской власти» примерно на четвертьпревышает объем написанного против. В стихах двух типов доли удачных строкпримерно равны (33% и 37%), но динамические корреляции различны – 0.8 против0.21. Очень характерно, что индекс равен двум (табл. 3), то есть доля «Удачныхстрок» в «одобрительных стихах» в два раза выше средней.

В целом, вопрос об отношении О. М. к новой власти оченьсложен и запутан. С одной стороны, именно своими отчаянно смелымиантисталинскими стихами он в высшей степени поразил немногих знающих ихсовременников и широкие массы потомков (их просто не с чем сравнить в советскойлитературе того времени). С другой стороны, вряд ли кто еще оставил стольнетривиальные и сильные строки о новом строе. Вот одно из удивительнейшихстихотворений такого рода. Вначале – проникновенная и мощная лирика:

Если б менянаши враги взяли

И перестали сомной говорить люди,

Если б лишилименя всего в мире:

Права дышать иоткрывать двери

И утверждать,что бытие будет

И что народ,как судия, судит, –

Если б менясмели держать зверем,

Пищу мою на полкидать стали б, –

Я не смолчу, незаглушу боли,

Но начерчу то,что чертить волен ...

Дальше ожидается, что будет начерчено все что угодно, но не это:

…

И налетитпламенных лет стая,

Прошелеститспелой грозой Ленин,

И на земле, чтоизбежит тленья,

Будет будитьразум и жизнь Сталин.

Я плохо себе представляю, как такое могло быть написано попринуждению или из страха. Если Б. Сарнов считает оду Сталину «вымученной» [10], то в ней есть,действительно, очень притянутые моменты, частично процитированные раньше (типа «Воскреснуя сказать, что солнце светит» и др.). Но и в «Оде» проявляется неожиданноесближение между типичными для поэта мыслями и образом вождя, что придаетэлемент искренности при прочтении – например, здесь:

Пусть недостоиня еще иметь друзей,

Пусть ненасыщен я и желчью и слезами,

Он все мнечудится в шинели, в картузе,

На чуднойплощади с счастливыми глазами.

Или вот еще из другого стиха:

Да, я лежу вземле, губами шевеля,

И то, что яскажу, заучит каждый школьник:

На Краснойплощади всего круглей земля

И скат еетвердеет добровольный.

Здесь первая строка – очень выразительный и характерный для О. М. образ, но всепоследующее – нечто совершенно другое. Поэт ухитрился в четырех строкахсоединить две противоположные идеи и выразить их в четырех стилях. Идея первая