Трололо - страница 65
К концу 2011 г. связь между анонимусом и Анонимусом стала совсем слабой. Это были уже не две фракции одной группы, а две разные группы с одинаковым названием. При этом число анонов-хактивистов росло, а ряды анонов-лулзофагов редели, что внушало мысль о том, что в культурном ландшафте есть место только для одного Анонимуса в данный момент. В отличие от анонов-лулзофагов, которые продемонстрировали высокую сопротивляемость идеологическому поглощению (процесс, посредством которого трансгрессивные субкультурные элементы включаются в мейнстримную культуру, как правило в результате превращения в товар), аноны-хактивисты были весьма подвержены такому поглощению, почему и были милы всем, от польских политиков до канадских модельеров.
Даже Гленн Бек не прошел мимо. Проводя кампанию по сбору средств для благотворительного христианского фонда Mercury One, Бек запустил в Сеть вирусный ролик «Анонимус за добро», в котором к канонической эмблеме Анонимуса, человеку в черном костюме с вопросительным знаком на месте головы, символизирующем отсутствие у движения лидера и анонимность, приделал сусальное сердечко. В 2007 г. такой поступок вызвал бы немедленное и безжалостное возмездие – достаточно вспомнить, как аноны обошлись с коллегой Бека Биллом О’Рейли. Но в 2012 г. клип сошел Гленну Беку с рук. Кто-то, назвавший себя аноном, разместил ответное видео на «Ютьюбе», но у этого видео просмотров оказалось в два раза меньше, чем у видео Бека. Аноны на /b/ повозмущались, но бóльшая часть их разговоров сводилась к тому, что новые аноны разочаровывают. В остальном же – мало было сказано и еще меньше сделано. Машина ненависти Интернета, говорите вы?
Упадок субкультуры, рост численности
Внезапная популярность мемов в массовой культуре в сочетании с все более позитивным освещением хактивистов в СМИ значительно пополнили ряды троллей. Новые члены несли с собой новые культурные ценности, новые культурные ценности означали новые модели поведения, а новые модели поведения привели к фундаментальному сдвигу в субкультуре.
При этом субкультура троллей во многих отношениях стала гораздо более заметной, чем в 2008 г., что подтверждается и статистикой. Несмотря на заметный дефицит лулзов у Анонимуса с заглавной буквы, трафик на «Форчан» за период с 2010 по 2012 г. вырос в два раза, превысив 22 млн хитов в месяц, а к своему десятилетнему юбилею в октябре 2013 г. «Форчан» мог похвастаться 22,5 млн посетителей в месяц.
Не было недостатка и в масштабных, координированных акциях. Например, в 2012 г. после урагана Сэнди группа GNAA (упоминавшаяся в главе 7) запустила проект «Шайка мародеров Сэнди» (Sandy Loot Crew) – фиктивную группу пользователей «Твиттера», хваставшихся тем, что грабили пустые дома. Члены шайки – у всех в профилях стояли фотографии афроамериканцев – публиковали в «Твиттере» фотографии краденого с хештегом #SandyLootCrew, вызвав в ряде СМИ, включая радиошоу Алекса Джонса Infowars, откровенно расистские публикации, осуждавшие бесстыжих мародеров.
Держащиеся основ обитатели /b/ сохраняют верность лулзам – достаточно вспомнить их антифеминистские операции в начале 2014 г., включая операцию «Бикини-мостик», когда тролли придумали и запустили тренд, пародирующий моду на женскую худобу: лежащих на спине женщин с плоским животом и выступающими тазовыми костями, на которых трусики от купальника натянуты, словно образуют мостик. Кроме того, тролли активно пропагандировали на женских ресурсах так называемые свободные менструации, или «фриблидинг» – поскольку тампоны и прокладки представляют средство унижения и насилия над свободной женской личностью, свободной женской личности следует от них отказаться. Форчановская /b/-борда также сыграла существенную роль в разразившемся в 2014 г. «голом скандале», когда хакеры взломали эппловский сервис ICloud и разместили сотни личных фотографий обнаженных знаменитостей на /b/, откуда фотографии попали на другие площадки, вызвав дикую шумиху в СМИ.
Но, в отличие от прошлых лет, особенно предшествующего мейнстримизации периода 2006–2010 гг., у современного троллинга больше нет единого центра в Интернете, как нет и единой четко различимой субкультурной платформы. В 2014 г. у вас было столько же шансов столкнуться с троллингом на «Тамблере», «Реддите» или в «Твиттере», сколько и на «Форчане»; иногда тролли сигнализировали о том, что троллят, едва уловимыми ссылками на мемы, иногда – нет. Некоторые отождествляющие себя с троллями пользователи даже не утруждаются тем, чтобы троллить анонимно. Другими словами, субкультурный источник, может, и обмелел, но лужа стала гораздо больше.
В следующей главе рассматриваются изменения в пространстве троллинга, а также политические и юридические последствия растущей расплывчатости понятия «троллинг». Затем я предлагаю хоть и не выводы – в конце концов, история еще не закончена, – но общие принципы, с помощью которых можно понять меняющуюся в онлайне картину.
9. Куда мы пойдем дальше? Как важно задумываться
Понятие «троллинг» становится все более расплывчатым, и в мейнстримных СМИ троллингом называют такой широкий диапазон моделей поведения, что термин почти утратил смысл. В этой главе мы рассмотрим юридические последствия такого размывания и попробуем выработать принципы, с помощью которых можно распознать троллинговое поведение в онлайне, отвечает оно субкультурным критериям или нет. Затем я хочу предложить практическое решение так называемой проблемы троллей исходя из того, что, по сути, проблема троллей – это вообще не проблема троллей. Это проблема культуры, что усложняет любое решение, которое принимает симптом за болезнь.
