С людьми древлего благочестия - страница 22
Разд. 15. «Яко в гонимыя времена за нужду гонений быша недосмотрения». Это простится, но «впредь же тако действующия осудишася».
Гл. III. Разд. 3. «Яко ведущим писания подобает глаголемая от учителей искушати». (Это общее мнение о всех учителях, как о молитвенных, так и о школьных «мастерах» и «мастерицах».)
Разд. 4. «Яко иже аще некоторые святыя отцы по забвению нечто противное евангелию и реша, хотящии же тое их мнение утвердити, тии, яко же Хам отчеругатель, ругаются отцам, непокрывая наготы отческия». (Помнится, то же самое говорилось у г. Аскоченского в «Домашней беседе» по поводу мыслей, высказанных насчет «Домостроя».)
Гл. IV.
Разд. 2. «Не от писаний вред происходит, но от нашего неискусства».
Разд. 5. «Еже ради великия заповеди малейшую заповедь отражаяй, сей праве разсуждает».
Разд. 7. «Яко правый путь веры и жития не от содержания старых и долголетних обычаев или знаменитых мест (намек на великую в расколе страну поморскую) подобает разсуждать и познавать, но от божественнаго писания».
Разд. 8 (в дополнении). «Яко не точию яже кроме божественных писаний, но и яже выше естества вещей глаголемая не суть достоверна».
Гл. V.
Разд. 2. «Яко аще кто и не вся заповеди сохранит, но аще и едину и то не избежит мучения», если «истинным покаянием не испросит прощения». (Этим Павел значительно снимает с себя упрек в евангеличестве или в лютеранстве, которыми его также нередко попрекают.)
Гл. VI.
Разд. 1. «Яко Павла апостола глаголы самого господа нашего Иисуса Христа суть глаголы: сего ради подобает их почитати». (Поморцы, ловя на этом инока Павла, говорят: «Правда, это правда, — ну так пусть же и он с нами поет тропарь за царя!» Федосеевцы же тоже говорят: «Правда, за власть молиться можно, если бы она была верная, а теперь эти слова ни к чему».)
Разд. 4. «Яко в тех вещах и делех обычаю подобает последовати, о которых несть писано в законе».
Кроме того в первой части Царского пути помещены главизны святого Иустина Философа: «како подобает казнити лукаво, а не благочестно жительствующих христиан». Како подобает покланятися честному кресту и «яко подобает покланятися святому евангелию не хартии, ниже чернилу, ниже коже, ниже дске, но повеети еже во плоти христова смотрения».
Во второй части прежде всего выборка из писаний «о Енохе и Илии», «иже послани будут от Бога у людям, яко да не приемлют прелести антихриста». Потом об антихристе и наконец рассуждение о «молении за неверных», «яко достоит творити моления за вся человеки, за царей и за всех яже во власти суть (аще и невернии или еретицы), ибо сие добро и приятно пред господом нашим Богом».
О Енохе и Илии инок Павел повторяет всем известные предсказания насчет их пришествия перед появлением антихриста, напирая на обращение ими евреев в христианскую веру прежде пришествия антихристова и таким образом устраняя мысль, что последние времена уже начались. Антихриста же ожидает явнообразного, выводя, что он «не к нам, но к жидам приидет и от них прият будет, нас же будет гнати и сядет в церкви божией, не в нашей, но в жидовской». Не разбирая совершенно толкования, что антихрист уже невидимо действует, уже Павел свидетельствуется Иоанном Дамаскиным, что «всяк убо не исповедуяй сына божия и Бога в плоть пришедше и суща Бога совершенна и человека совершенна, — антихрист есть. Обаче свойственно-образно и изрядно антихрист, глаголется в скончании века грядый».
Выписки о пришествии антихриста, сделанные Павлом, небезынтересны, но не для всех и даже не для многих, а потому я их оставляю. Довольно знать, что Павел ждет явнообразного пришествия антихриста и, следовательно, противоречит и поморцам, и федосеевцам, и филипповцам, и многим другим, решившим себе, что антихрист царствует или «нечувственно» в духе века, или даже в образе русских государей после-петровской эпохи.
Таким образом, резюмируя «Царский путь» и его «дополнение», мы видим, что Павел стремится распространить знание евангелия; ставит эту книгу выше всех позднейших творений; допускает в древних писателях способнось погрешать и ошибаться; не охуждает их за это, но не ставит обязательным держаться сказанного, «по недоумению», потому только, что это сказано человеком доброй жизни; возбуждает охоту к изучению писания и отстаивает прямой смысл апокалипсиса, доказывая, что антихриста нет еще и он не придет, пока в мире не совершится известных событий, которых тоже до сих пор еще не было. Во всех этих положениях Павел тверд, смел и определителен.
Павел начинает шататься и становиться сбивчивым и непоследовательным, когда дело касается до вопроса о том, сообразно ли критическое отношение к священному писанию и творениям св. отец духу этого писания и этих творений? Он отвергает несомненность авторитета некоторых творений и тут же боится «самомнения» и обрекает за них строгому раскольничьему осуждению, перед которым — как он сам должен бы знать — «не оправдится всяк живый».
Наконец в статье «о богомолении за неверных» (то есть, главным образом, «за царя русскаго и за вся яже во власти суть») Павел пишет более сдержанно и нерешительно. Он главным образом танцует около одного приводимого им места из предисловия к книге Кирилла Иерусалимского. Вот это место: «О баче и сия изъявим, божию человеколюбию подражающее, яко солнце свое осиявает на праведныя и на не праведныя; тако и дождь дождит на злыя и благия. Сице и нам божественная писания повелевают молитися, о еллинах же и еретиках, паче же вразех, да и тии в разум истинный приидут и в веру обратятся». Все какие-то общие места, которых смелому и честному человеку, каким кажется инок Павел, держаться непристойно. Так, так так, а не так, так и не так! А то вся энергия, вся определенность речи в пятки ушла, и староверческий проповедник пошел танцевать на канате, — да на каком канате-то! На канате, в конце которого была привязана давно обдуманная и давно им составленная «помянная молитва за царя, князи, боляры и вся яже во власти суть»! Это не похоже вовсе на все, что писал Павел.
