Северная Корея - страница 90
Рыночными отношениями теперь пронизаны все сферы жизни. По оценкам одного из южнокорейских экономических институтов, около восьмидесяти процентов населения КНДР зарабатывают себе на жизнь на рынке. Одним из побочных эффектов экономических реформ стало появление реально богатых людей, которые не принадлежат к традиционной элите — партийным функционерам, высокопоставленным военным или членам правительства. Речь идет об удачливых бизнесменах, для которых в КНДР есть специальное слово «тончжу». Эти местные богачи часто владеют значительными суммами в несколько сот тысяч долларов. В Северной Корее все больше и больше ощущается имущественное расслоение. Это заметно во многом — в жилье, автомобилях, одежде. Появились и дорогие рестораны, куда приходят зажиточные «новые» северокорейцы. Для них и обычной элиты из числа старого чиновничества сформировалась отдельная индустрия услуг — магазины, заведения общественного питания, даже фитнес-центры, бары и проч.
Рынок активно проник и в сферу недвижимости. До сих пор северокорейцы яростно отрицают тот факт, что в стране идет торговля жильем, хотя кое-кто уже нехотя, но признает существование рынка недвижимости. Эта сфера стала одной из самых перспективных с точки зрения инвестиций, что и является одной из причин наблюдающегося сейчас в КНДР строительного бума. Вся недвижимость здесь формально государственная, а на деле — частная. Бывает, что строительство ведет государство, но чаще за вывеской государственного предприятия прячутся частные инвесторы. С государством же они расплачиваются частью квартир, а остальные пускают в продажу. Формально в КНДР квартирами не торгуют, однако, как и везде, существует лазейка: возможен обмен с доплатой разницы. Чаще всего это просто прикрытие для обычной купли-продажи. Власти прекрасно осведомлены о подобных сделках, но не препятствуют им. В результате цены на недвижимость в КНДР растут очень быстро. Сейчас в Пхеньяне стоимость хорошей трехкомнатной квартиры составляет около восьмидесяти — ста тысяч долларов, тогда как самые дорогие предложения доходят до двухсот тысяч. В провинции цены ниже: например, «элитка» в приграничном с Китаем Синыйчжу стоит шестьдесят — восемьдесят тысяч долларов. И цены продолжают расти.
Помимо рыночных цен на продукты питания и прочие товары уже давно существует параллельный курс иностранной валюты. Для иностранцев один доллар обменивается на сто семь вон (данные на октябрь 2016 года), тогда как реальный рыночный курс составляет около семи-восьми тысяч вон! То есть разница почти в семьдесят — восемьдесят раз. Такой двойной курс и объясняет значительные расхождения при оценке стоимости товаров и услуг в КНДР. Все зависит от того, по какому курсу вы считаете, по официальному (для иностранцев) или реальному. Впрочем, уже и северокорейцы не отрицают наличие двух курсов, а в Расоне даже в банках ведут обмен по рыночному, а не официальному курсу.
Получается, что все эти перемены, вынужденно стартовавшие в КНДР в 1990-х годах под влиянием сильнейшего кризиса, привели к формированию двух реальностей: внешней, где по-прежнему все государственное, а капитализма нет и в помине, и внутренней, где присутствуют элементы капитализма и широко действуют элементы рыночной экономики. Насколько можно судить, теперь даже при всем желании власти КНДР не смогут вернуться назад. Экономические реформы стали неотъемлемой и крайне важной частью экономики страны. Без них Северная Корея выжить не сможет, и это прекрасно понимают в руководстве страны.
Создается впечатление, что правительство во главе с Ким Чен Ыном в целом взяло курс на рыночные реформы, но проводит их крайне осторожно и аккуратно, зачастую кое в чем отыгрывая назад из-за страха перед политическими и идеологическими неурядицами. Руководство КНДР прекрасно помнит, во что вылились радикальные экономические реформы в странах Восточной Европы и СССР, а потому осторожничает. Но все же можно сказать, что изменения идут, и изменения серьезные, скорее всего, необратимые, а ветер перемен уже вовсю дует и в КНДР. Северная Корея 2016 года очень сильно отличается от КНДР 1991 года, и особенно это заметно в сфере экономики, тогда как в политике пытаются сохранить прежнюю систему, где во главу угла ставят вождя, партию и идеологию чучхе.
2. Ребрендинг Страны чучхе
«Людей, долгое время проработавших в КНДР, рано или поздно тянет обратно. Если не всех, то очень многих… Хотя бы на день опять посмотреть Страну чучхе… Для многих она ассоциируется с годами молодости, когда, как известно, „и девушки были краше и трава зеленее“… Многим же просто интересно окунуться в свое прошлое, и Северная Корея позволяет это сделать, так как там ничего не меняется, а если меняется, то так, что мы не особо замечаем», — как-то, ностальгически вздохнув, сказал один мой знакомый, несколько лет проработавший в Пхеньяне…
И он, безусловно, был прав, с той лишь поправкой, что ностальгировал он по КНДР несколько лет тому назад. Пхеньян меняется, меняется вся Страна чучхе, и в последние годы эти изменения очень хорошо заметны, в том числе и во внешнем облике.
Небоскребы-небоскребы…
Многие мегаполисы Азии известны лесами небоскребов, которые стали одним из главных символов этого динамично развивающегося региона. Гонконг, Сингапур, Шанхай, Токио, Сеул, Тайбэй — этот список можно продолжать и продолжать, но до недавнего времени из него выпадал Пхеньян, где многоэтажные жилые дома, конечно, строились, однако о пятидесяти-, восьмидесятиэтажных гигантах никто и помыслить не мог. Теперь же Пхеньян если и не встал еще вровень с другими азиатскими мегаполисами, то уверенными шагами к ним приближается.
