Том 18. Избранные письма 1842-1881 - страница 142

Начинаю с того, что поздравляю вас с праздником и Новым годом, желаю вам здоровья и продолжения того душевного спокойствия, в котором я всегда видел вас.

Работа моя томит и мучает меня, и радует и приводит то в состояние восторга, то уныния и сомнения; но ни днем, ни ночью, ни больного, ни здорового, мысль о ней ни на минуту не покидает меня. Вы мне позволяли делать вам и письменные вопросы. Выбираю самые для меня важные теперь.

Что за человек был Федор Александрович Уваров, женатый на Луниной? Я знаю, что он был храбрый офицер, израненный в голову в Бородинском сражении. Но что он был за человек? Когда женился? Какое было его отношение к обществу? Как он пропал? Что за женщина была Катерина Сергеевна? Когда умерла, остались ли дети?

На какой дуэли, — с кем и за что, — Лунин, Михаил Сергеевич, был ранен в пах?

Написав все эти вопросы, мне стало совестно. Пожалуйста, если вам скучно и некогда, ничего не отвечайте, а если ответите хоть что-нибудь, я буду очень благодарен. Если же все, что вы знаете про это, слишком длинно, то напишите — я приеду, чтобы послушать вас изустно.

Во всяком случае, поручаю себя вашему расположению и только прошу верить, что дело, которое занимает меня, для меня теперь почти так важно, как моя жизнь, и еще в то, что я дорожу моими отношениями к вам столько же по той помощи, которую вы оказывали и можете оказать мне, сколько по искреннему и глубокому уважению к вашей личности.

Гр. Л. Толстой.

Не вспомнится ли вам из декабристов какое-нибудь лицо, бежавшее и исчезнувшее?

352. А. А. Фету

1878 г. Декабря 31. Ясная Поляна.

Приписываю несколько строк, дорогой Афанасий Афанасьевич, чтобы сказать, что обеими руками подписываю то, что вам пишет Николай Николаевич. Не прочтя вновь всю статью, я не имею вполне права иметь мнение; но по тому, что я слышал тогда и теперь, и в особенности по серьезности, с которой Николай Николаевич отнесся к этому делу, и по тем разговорам, которые мы с ним имели, я позволяю себе прибавить и свой голос к его голосу. Трудно найти двух людей, которые бы так любили не только вас, но именно ваш ум, как мы с ним, и потому вы должны нам верить. Скажу только, что, прочтя письмо Страхова, я сказал ему, что он в письме к вам выразил свое осуждение сильнее, чем в разговоре со мной.

Поздравляю вас с Новым годом; дай вам бог здоровья и спокойствия душевного.

Наш поклон Марье Петровне. Я скоро буду в Москве и желал бы не попасть в то время, когда вы будете в Петербурге.

Если вам не в труд, пожалуйста, пришлите мне ваше последнее стихотворение.

Ваш Л. Толстой.

1879

353. H. H. Страхову

1879 г. Января 18…19. Ясная Поляна.

После вашего отъезда, дорогой Николай Николаевич, я совсем заболел, и так, что несколько дней лежал. Теперь почти здоров и принялся за работу; но все еще не выхожу и кашляю. Очень рад был узнать, что вы провели день с милым Фетом и доехали благополучно домой и не раскаиваетесь, что были у нас. Я же был очень рад вам.

Две у меня просьбы к вам: 1) Это повесть, переведенная П. Берс. Нельзя ли ее поместить в «Семейные вечера»? Она не хуже других, а я бы был за то очень благодарен вам и г-же Кашпиревой. 2-я наглая назойливая просьба, обращать которую к вам я не имею никакого права; но мне, ей-ей, до зареза нужно, необходимо. Вот в чем дело: у князя Николая Ивановича Горчакова, моего прадеда, умершего в 1811, было 3 сына: Михаил, Василий (генерал-майор, женат на Стромиловой. От него дочь Катерина, замужем за Уваровым и Перовским) и Александр. Один из этих Горчаковых за какие-то дурные дела судился и был сослан в Сибирь. Судился он, вероятно, в конце столетия — не ранее 80 годов, так как родился около 60-го. И судился, вероятно, в Сенате. Нельзя ли найти о нем дело?

Судился еще бывший военный министр Алексей Иваныч в начале нынешнего столетия, то это да не введет в заблуждение.

Не поможет ли вам Семенов? Не нужно ли обратиться к Дмитрию Оболенскому?

Не может ли быть полезен гр. Илья Андреич Толстой, он сенатор.

А еще узнайте, нельзя ли обратиться к кн. Александру Михайловичу, канцлеру? Он старейший из Горчаковых, и тот, которого я ищу, ему двоюродный дядя. Если обратиться к Горчакову, то через кого-нибудь или письменно?

Вы, вероятно, заметили за мной способность увлекаться чтением чего-нибудь и воображать себе, что какое-нибудь недостающее мне сведение для меня особенно важно, а потом про это забывать. Ради бога, не думайте, что и теперь так. Это сведение для меня необычайно важно. Это лицо узел всего. Наследников у этих Горчаковых никого, кроме нас. И мне нужно узнать, что может быть известно. Если ничего, то я свободен. Пути для разыскания этого дела я не знаю, но вы, верно, найдете. Если к кому надо обратиться, если надо ехать в Петербург, напишите. Пожалуйста, пожалуйста, сделайте это. Обнимаю вас от всей души.

Ваш Л. Толстой.

354. А. А. Толстой

1879 г. Января 25...28? Ясная Поляна.

Живы ли, здоровы ли вы и все ваши, дорогой друг?

Мы с своей стороны живы, но здоровы не совсем и только последнее время, а то всё болели: то дети, то я.

У меня к вам просьба: нет ли биографии, хотя самой краткой, Льва Алексеевича Перовского? Мне нужно знать, где он служил и находился с 16-го по 33-й год. А главное, мне бы очень нужно было знать, когда и как и где он женился на Катерине Васильевне Уваровой (вдове Дмитрия Петровича Уварова), рожденной княжне Горчаковой. Я знаю, что она очень дурно жила с ним и умерла в 33-м году, но всякие подробности о его женитьбе и сношениях с нею были бы для меня драгоценны. Я хотел писать прямо Борису Алексеевичу, но не знаю его адреса, не знаю, граф ли он, или нет, и как мне ни совестно писать вам с просьбой, все-таки рад, что это заставляет меня писать вам. Будьте, как всегда, милая, добрая, всепрощающая и сделайте это, пожалуйста. Да заодно уже и еще просьбу. Существует в Петербурге подлинное дело декабристов, при нем существуют биографии с портретами, как мне говорили, всех декабристов. К этому делу был допущен один только Богданович — историк. Есть ли надежда, чтобы меня допустили к этому делу? И если есть, то кого и как просить об этом? Ну, что будет, то будет! Если вы не скажете: однако такого бессовестного эгоиста, как Лев Толстой, я редко встречала, это будет очень счастливо.