Том 10. Мертвое озеро - страница 24

— Взять зонтик!

— И для такой дряни стоит бежать за версту?.. Садитесь! — повелительно прибавил Федор Андреич.

Аня села, и ей стало страшно одной в лесу с сердитым Федором Андреичем, у которого лицо никогда еще не казалось ей так угрюмо, а глаза так блестящи, как теперь. Сердце у ней застучало, и она готова была бежать от него.

— Держитесь крепче за меня! — отрывисто сказал Федор Андреич, давая свободу лошади; но Аня не решалась дотронуться до его руки.

— Что же вы боитесь! я не укушу! — раздражительно заметил Федор Андреич.

Подъезжая к дому, он насмешливо спросил:

— Ну что, съел я вас?

И когда старичок встретил их, Федор Андреич сказал:

— Ну трусиха же ваша внучка, чуть шеи не сломала.

— Господи! как? что? — тревожно воскликнул старичок, обращаясь к своей внучке, которая, поцеловав его крепко, отвечала:

— Ничего, я не ушиблась!

— Какая жара сегодня! — заметил Федор Андреич и, сев на крыльцо, вытер платком лицо, горевшее, как раскаленное железо.

Аня о чем-то задумалась и машинально следила за лошадью, которую кучер проваживал по двору.

— Уж не изволите ли вы сердиться? — спросил Федор Андреич, окинув Аню пристальным взглядом.

— Я устала, — ответила она и ушла.

— Ее надо почаще брать с собой… ужасная трусиха, да и моцион ей нужен! — провожая глазами Аню, заметил Федор Андреич.

— Странно! а на вид такая храбрая, — в недоумении отвечал старичок. — Спасибо, — с чувством прибавил он, — спасибо, что ты о ней заботишься, как родной отец.

— Разве я ей не родня? — обидчиво сказал Федор Андреич.

— Больше, чем родной! Но она девушка добрая: она оценит твое расположение к ней. Мы чувствуем всё, всё, что ты для нас делаешь.

И у старичка слезы дрожали на ресницах.

— Что это! как вам не стыдно! Я, слава богу, и чужих пригрел в своем доме. Вы увидите впоследствии мое расположение к вам. Я не люблю вполовину делать добро. Вы стары, а ей нужна опора.

— Я даю тебе право, или, лучше, ты его уже приобрел своими благородными поступками: устрой ее судьбу.

После этого разговора они пошли в гостиную и застали Аню в слезах, сидящую на ступеньке террасы.

Гнев охватил Федора Андреича; он заходил по террасе, бормоча: «Вот мило — плакать каждую минуту!»

И потом требовал, чтоб она сказала причину.

— Я сломала гребенку и потеряла зонтик! — всхлипывая, отвечала Аня.

— И вы из таких пустяков плачете, как будто вас теснят здесь, а?

— Она глупенькая! — перебил старичок.

— Зачем же она не смеется, а чуть что-нибудь — хнычет? Знайте, сударыня! я вам в последний раз говорю, что не терплю, когда в моем доме, плачут. Слышите?

И Федор Андреич пошел в сад.

— Ну что ты его сердишь? — садясь к Ане, сказал старичок.

Внучка, положив ему голову на колени, продолжала плакать.

— Перестань, Аня; ну стоит ли о гребенке так плакать.

— Ах, дедушка, я совсем не о том плачу!

— Так о чем же?

— Я его боюсь.

— Чего же его бояться? что ты? он так нас любит.

— Не знаю; я его боюсь.

И она крепко прижалась к старичку и плакала; старичок, не зная, чем утешить ее, сказал:

— Посмотри-ка, Аня, какая бабочка красивая летит, — чудо!

Аня заплаканными глазами взглянула на порхавшую бабочку, долго следила за ней и наконец пустилась ее ловить.

Старичок свободно вздохнул и, улыбаясь, глядел на бегающую свою внучку, бормоча:

— Дитя еще; немудрено, что боится его.

После чаю Федор Андреич пожелал сыграть с Аней партию в шашки. Они уселись в гостиной.

— Ну-с, почем прикажете? — шутливым голосом спросил своего партнера Федор Андреич, расставляя свои шашки.

— На деньги я не хочу играть, — сухо отвечала Аня.

— Отчего?

— У меня их нет.

— Выиграете, так будут.

— Нет! я не хочу! — капризным голосом отвечала Аня и, перестав расставлять шашки, сложила руки.

Федор Андреич нахмурил брови.

— Нехорошо, нехорошо! — строгим голосом заметил Ане старичок, поставил за нее шашки и с несвойственною ему строгостью сказал:- Играй!

Аня не без удивления повиновалась старичку.

Игра длилась до ужина, и Аня осталась победительницей, выиграв несколько партий у Федора Андреича, который принес из кабинета двадцатипятирублевую бумажку и, подавая ей, сказал:

— Вот теперь вы можете не плакать о ваших потерях. Пошлите в город нарочного, чтоб он вам купил гребенку.

- Много! — заметил старичок.

__ Надо же ей иметь свои деньги: она не дитя! — сердито сказал Федор Андреич и, обратясь к Ане, которая, покраснев, не брала денег, прибавил:- Возьмите же!

И он поспешно отошел от стола.

— Возьми скорее, а не то опять рассердится, — шепнул старичок, сунув в руки Ане бумажку.

К самому ужину приехала Настасья Андреевна. Она была не в духе. Усталость от дороги, холодная встреча брата, полное равнодушие его к Петруше, о котором она рассказывала, — всё обрушилось на Аню, которая, к довершению беды, имела неосторожность занять место Настасьи Андреевны за столом. Настасья Андреевна стала придираться к ней за разные мелочи и наговорила ей довольно колкостей. Аня, не видав ее давно, почувствовала более храбрости и оправдывалась очень смело. И когда кончился ужин, Настасья Андреевна подняла страшный шум. Брат положил конец, послав Аню спать, а Настасье Андреевне строго заметив:

— Если кто виноват в беспорядкам в доме, так, я думаю, вы, потому что хорошая хозяйка не должна бросать всё, чтоб скакать к упрямому мальчишке.