Люди сороковых годов - страница 248

- Нет, но он служит в другом месте и занимает очень видную должность.

- Он очень честный человек... и юрист, должно быть, хороший.

- Да, только внешний отчасти, неглубокий.

- И вы видаетесь иногда с ним?

- Очень часто даже!

- Не передадите ли вы ему, что я здесь и очень желал бы с ним повидаться, а потому он или сам бы побывал у меня, или я бы приехал к нему, а вот и адрес мой!

- Непременно скажу и, я думаю, даже вместе с ним и приеду к вам.

- Пожалуйста! - воскликнул Вихров, крепко пожимая его руку.

Марьеновский после того встал.

- Ну, я и домой, мне еще работать надо, - сказал он и потихоньку вышел из гостиной.

По уходе его Вихров опять очутился в совершенном одиночестве. Под влиянием всего того, что слышал от Марьеновского, он уставил почти озлобленный взгляд на хозяина, по-прежнему гордо стоявшего и разговаривавшего с двумя - тремя самыми важными его гостями.

"Неужели же никогда этот господин не обличится, - думал он, - и общество не поймет, что он вовсе не высоко-даровитая личность, а только нахал и человек энергический?" Воздавай оно все эти почести Марьеновскому, Вихров, кроме удовольствия, ничего бы не чувствовал; но тут ему было завидно и досадно.

Посреди такого размышления к нему подошел Эйсмонд.

- А что, не пора ли нам и по домам? - шепнул он ему.

- С великою радостью, - отвечал Вихров, и оба они тоже потихоньку выбрались из комнат и отправились.

- Поедемте к Донону ужинать, - вот где вы с женой ужинали! - сказал как-то особенно развязно генерал.

- Хорошо! - согласился Вихров.

Генерал бойко и потирая с удовольствием руки вошел в отель.

- Водки, братец, нам поскорее, водки! - говорил он, садясь перед одним столиком. - Садитесь и вы, пожалуйста, - прибавил он Вихрову.

Тот уселся против него.

- Ну-с, что же нам съесть? Жена очень хвалила, вы тогда ужинали салат из ершей. Сделай нам салат из ершей.

- Слушаю-с, - отвечал ему лакей.

- Потом котлеты, что ли, паровые.

- Не прикажете ли бараньи котлеты?.. Есть настоящая кушелевская баранина.

- Давай, давай; в клубе едал кушелевскую баранину, хороша очень!

Затем они начали ужинать; генерал спросил шампанского, и когда уже порядочно было съедено и выпито, он начал как бы заискивающим голосом:

- Я вот, Павел Михайлович, давно хотел с вами поговорить об одной вещи, - вы вот и родственник моей жене и дружны с ней очень, не знаете ли, что за причина, что она по временам бывает очень печальна?

- Совершенно не знаю и даже не замечал, чтобы она была особенно печальна, - отвечал Вихров, немного уже и сконфуженный этим вопросом.

- Есть это, есть! Дело в том, что вы и сами в отношении там одной своей привязанности были со мной откровенны, и потому я хочу говорить с вами прямо: у меня есть там на стороне одна госпожа, и я все думаю, что не это ли жену огорчает...

- Зачем же у вас это есть? - спросил Вихров полушутя, полусерьезно.

- Есть, потому что это необходимо должно быть!..

И затем генерал наклонился к Вихрову и шепнул ему что-то такое совсем уж на ухо.

- Ну, и что же? - спросил тот, в свою очередь, каким-то захлебывающимся голосом.

- А то, что я человек, по пословице: "Не тут, так там!" Ну, и она знает теперь, что это существует.

- И, вероятно, совершенно вас прощает?

- То-то мне кажется, что нет; знаете, как женщины по-своему понимают: если, дескать, нельзя, так и нигде нельзя. Повыведайте у ней как-нибудь об этом издалека и скажите мне.

- Хорошо! - отвечал Вихров.

Более приятного открытия, какое в настоящую минуту сделал ему генерал, для него не существовало на свете.

- И что ж, хорошенькая у вас эта особа? - спросил он его.

- Хорошенькая-прехорошенькая! - воскликнул Евгений Петрович с загоревшимся уже взором. - Заедемте теперь к ней, - прибавил он: выпитое для большей откровенности вино заметно его охмелило.

- Но теперь поздно! - возразил Вихров.

Ему, впрочем, самому хотелось взглянуть на эту особу.

- Ничего, может быть, еще пустит; люди знакомые, поедемте! - говорил самодовольно генерал.

Они поехали. На Мещанской они взобрались на самый верхний этаж, и в одну дверь генерал позвонил. Никто не ответил. Генерал позвонил еще раз, уже посильней; послышались, наконец, шаги.

- Wer ist da?* - послышался женский голос.

______________

* Кто там? (нем.).

- Это я, отпирайте, - говорил генерал не совсем уж смелым голосом.

- Спят уже давно; нельзя! - отвечал опять тот же голос.

- Да отворите, прошу вас, - упрашивал генерал.

Шаги куда-то удалились, потом снова возвратились, и затем началось неторопливое отпирание дверей. Наконец, наши гости были впущены. Вихров увидел, что им отворила дверь некрасивая горничная; в маленьком зальце уже горели две свечи. Генерал вошел развязно, как человек, привыкший к этим местам.

- А к Эмме Николаевне можно? - спросил он в то же время робко горничную.

- Можно, чай, - отвечала та сердито.

Генерал на цыпочках прошел в следующую комнату и, как слышно, просил Эмму Николаевну выйти в залу. Та, наконец, проговорила:

- Ну, ступайте, приду! - И вскоре за тем вышла, с сильно растрепанной головой. Она была довольно молода и недурна собой. - Ну, что вам еще надо? спросила она генерала.

- А вот - позволь тебе представить моего приятеля! - проговорил старик, показывая на Вихрова.

- Ну, что же, только и есть? - спросила Эмма насмешливо генерала.

- Только вот желал познакомить его с тобой.

- О, глупости какие! Поезжайте, пожалуйста, домой, ей-богу, спать хочется! - проговорила Эмма, зевая во весь рот.

- Поедемте, в самом деле, - подхватил Вихров, - она спать хочет.

- Никогда не ездит по вечерам, а тут вдруг ночью приехал, - проговорила Эмма, зевая снова.