Фантазии женщины средних лет - страница 36

Брызги летели от него во все стороны. Мне показалось, что мы снова заскользили по палубе, я чувствовала, как горят трущиеся ссадины на коленях, но мне было все равно, я уже не боялась шторма. Я боялась его.

– Ты хочешь дожить до того времени, когда я разлюблю тебя, когда ты разлюбишь меня, когда мы станем безразличны друг к другу? Ты хочешь встречаться со мной и ничего не чувствовать, только жалкое равнодушие? Разве это не будет смертью для нас? Ты хочешь такой подлой, унизительной смерти? Через год-два ты начнешь изменять мне, или я тебе, и представь, как больно будет узнать об этом? Ты хочешь этой боли? Зачем?

Он был страшен сейчас, безумен, его глаза светились безумством даже в темноте, он задыхался, то ли вода заливала его, и он не успевал сглатывать ее, давясь словами, то ли у него не хватало дыхания, но лицо его налилось и покраснело, и это было особенно страшно – красное, удушливое лицо, сочащееся от дождя, с прибитыми, прилипшими волосами. Наверное, я и сама выглядела не лучше, но я хотя бы была нормальной.

– Зачем нам все это? – Стив по-прежнему сжимал мою голову, придвигая мое лицо вплотную к своему, голос его сорвался на шепот, но все равно это был кричащий шепот:

– Зачем стремиться к худшему? В твоей жизни ничего не будет лучшего, чем любовь ко мне, ты ведь знаешь это! Знаешь? – Я молчала. – И в моей тоже. Пойми, впереди только боль, все больше и больше боли, только разочарование, только потери. Зачем они? Не лучше ли остановить все на этом, на самом счастливом мгновении… навсегда остановить? И остаться в нем… пойми, мы останемся в нем навсегда! Я не выдержала.

– Идиот! – закричала я, перебивая его воспаленный бред. – Прекрати, это чушь, я не собираюсь тебе изменять. Я люблю тебя, дурак, и я буду любить тебя. Почему должно быть хуже, будет только лучше, слышишь! Возьми себя в руки. Я хочу жить и я хочу, чтобы ты жил, и мы будем счастливы, вместе, мы вдвоем. – Теперь я старалась говорить медленно, как разговаривают с ребенком, чтобы внести в него свое спокойствие. – Мы будем любить друг друга всю жизнь, и, может быть, нам не будет лучше, но нам и не должно быть хуже. Понял! – Я выдержала паузу, он слушал меня – это было уже хорошо. – А теперь успокойся и давай что-нибудь делать. И мы выживем, ты ведь все умеешь, а я буду тебе помогать.

– Я спокоен, – перебил он меня, и я застыла в изумлении: его голос действительно сразу успокоился, как будто не было только что отчаяния и безумства.

– Я абсолютно спокоен, – повторил он, рывком поднялся и, схватив меня в охапку, куда-то поволок. Сначала я не поняла куда, а когда догадалась, стала отбиваться руками и ногами, они не доставали до пола, я была уверена, что он решил броситься со мной в воду. Нас швыряло в стороны, я ничего не видела, вода заливала лицо, рядом оказалась мачта, я оттолкнула Стива и ухитрилась обхватить ее руками. Но в этот момент что-то перехватило, стянуло мои кисти, так крепко, что я не смогла ими пошевелить. Все произошло так быстро, я не успела ничего сделать, только удивиться, откуда у него веревка? Стив посмотрел на меня удовлетворенно, как бы проверяя надежность своей работы. Оттого что он молчал и еще от своей совершенной беспомощности, меня сразу пронзило ледяным холодом, перемешанным с ужасом.

– Что ты делаешь? – я почти молила. – Зачем ты меня привязал, зачем?

– От страха и от бессилия на меня накатилась истерика.

– Ты так ничего и не поняла, – ответил он равнодушно. – Ты сама так хотела.

– Нет, Стив, нет, я так не хотела, – кричала я. – Я хочу быть с тобой, отпусти, развяжи мне руки. – Но его уже не было, он растаял в темноте.

Я боролась, я пыталась освободиться, я дергала, крутила скользкими кистями, пытаясь вывернуться, но веревки держали меня, я пыталась дотянуться зубами, чтобы перегрызть их, но не могла, я только могла кружить вокруг мачты, больше ничего. А потом мне стало холодно и меня стало бить, как в лихорадке, и сил больше не осталось, даже ноги не держали меня, и я легла на палубу, только руки насильно обнимали мачту. Наверное, я забылась, холод и вода погрузили меня в спячку, сквозь которую я только чувствовала дрожь своего обессиленного тела.

Потом что-то треснуло и я полетела прямо в океан. Он бесился подо мной, и я падала в него, я уже почти ощутила, как он сомкнется над головой и какое это будет ужасное, холодное чувство, но тут что-то сдавило, стянуло в руках, до страшной, разрывающей рези. Я взглянула наверх: мачта почти легла над поверхностью океана, и я висела, привязанная к ней руками, ноги мои повисли над водой в метрах двух, не больше, порой край поднявшейся волны пытался схватить их и утащить вслед за собой. Так продолжалось несколько секунд, потом мачта стала медленно выпрямляться, и поверхность воды стала отдаляться от моих ног, еще одна волна постаралась лизнуть самый их кончик, но уже не смогла. Я снова оказалась на палубе и вдруг заметила то, что не разглядела сразу: на мачте под шквалом ветра бился парус. Порывистый, нестойкий, еще только вбирающий в себя жизнь, но он жил. А потом я поняла, что лодка плывет. Она не болталась, как раньше, беспомощно в волнах, ожидая быть раздавленной, а плыла, быстро и уверенно, ее по-прежнему било и бросало, но она пробивалась сквозь толстую водяную стену.

Я стала оглядываться. Было все так же темно, я попыталась плечом смахнуть воду с глаз, и, мне показалось, я увидела вдалеке, за толщей темноты, на самой корме происходило движение, а потом фигура, я точно различила фигуру, сначала только очертания, а потом темнота выпустила ее всю целиком. Это был Стив, без сомнения он, кто же мог быть еще? Я видела, как быстро он двигался по палубе, иногда он упирался в борт ногами и, нависая, почти ложась над водой, за что-то тянул, я не видела каната, но я чувствовала напряжение в его ловком теле. Пару раз волна накрывала его, и я вскрикивала, но волна расступалась, лодка поднималась над поверхностью океана, и фигура Стива вновь выделялась над водой, и он спрыгивал вниз, в темноту палубы, и на секунду терялся из виду, чтобы потом появиться вновь. Я смотрела на него, не отрываясь, не потому даже, что от его движений зависела моя жизнь, я увлеклась его опасной игрой, затеянной на этот раз с океаном. «Наверное, я не разобралась, – подумала я. – Конечно, он не хотел, чтобы мы погибли, конечно, он просто шутил».