Затянувшееся послесловие - страница 2
– Я вас слушаю, – кивнул Дронго, – вы ведь хотели со мной срочно поговорить?
– Да, – кивнул гость, – позвольте представиться. Горчилин Юлий Дмитриевич, президент компании «Пятое измерение». Я много слышал о вас и поэтому решил, что именно вы являетесь тем человеком, который может мне помочь.
– Надеюсь, что смогу, – пробормотал Дронго, – хотя заранее ничего обещать не могу. Сначала я должен вас выслушать и понять, в чем именно может выражаться моя помощь.
– Мне нужны именно вы, – вздохнул Горчилин. – Впрочем, вы правы: нужно рассказать все по порядку. Хочу предупредить, что у меня не совсем обычное дело. Для того чтобы вы все поняли, я должен начать с самого начала. Это случилось давно. Двадцать два года назад. Простите, что я вас спрашиваю… Вы были в Афганистане?
– Если вы имеете в виду, участвовал ли я в боевых действиях, то не участвовал. Но в самом Афганистане я был.
– Тогда вы поймете, о чем я говорю. Кабул находится совсем недалеко от пакистанской границы, сто пятьдесят километров по прямой на восток. Наша часть тогда располагалась в Джелалабаде. И мое отделение было выслано в горы на обычное патрулирование. Нас было восемь человек. Я был командиром отделения, уже имел сержантские нашивки. Ефрейтор Ахмет Эльгаров считался моим заместителем. И еше шестеро рядовых. Тогда, уже в восемьдесят восьмом, в Афганистан старались посылать побольше мусульман, представителей из мусульманских республик, которые знали местные обычаи, умели находить общий язык даже с душманами. В моем отделении служили трое мусульман: ефрейтор Ахмет Эльгаров, о котором я вам сказал, кабардинец, узбек Самар Якубов и чеченец Саламбек Музаев. Между прочим, Якубов был из Бухары и хорошо говорил не только на узбекском, но и на таджикском. И даже понимал немного по-пуштунски.
– Вместе с вами четверо, – кивнул Дронго. – А кто остальные четверо?
– Леня Субботин из Курска. Его забрали прямо из института, тогда уже забирали и студентов, не хватало людей. Он был старше нас на два года. Миша Шевченко из Тернополя; ему тогда было только девятнадцать. Еще Шалва Чиладзе из Кутаиси и Феликс Гордицкий из Витебска. Его тоже забрали из института. Он был старше нас на год. Остальным было по двадцать лет. Все были так молоды… Зато в нашем отделении собрался настоящий интернационал.
Мы выдвинулись к границе, патрулируя нашу зону. Этот участок считался более или менее спокойным. Я приказал Эльгарову взять двоих ребят и обойти склон горы, чтобы встретить нас с другой стороны. Тот забрал Леню Субботина и Саламбека Музаева. Мы остались впятером. В цепочке мы двигались все вместе, но я, как командир, шел первым. В этот момент мы услышали крики. Кричали внизу, у реки. Мы начали спускаться вниз. Увидели перевернутый внедорожник. В нем было двое погибших мужчин. Женщина кричала, просила о помощи. Рядом находились несколько мужчин. Было сразу понятно, что это моджахеды, и они собирались ее убить. Их было трое. Нет, четверо. Точно. Их было четверо. Нас было пятеро, и мы уже прошли хорошую выучку в горах, знали, как себя вести. Все-таки нас неплохо учили в Советской Армии. Я приказал открыть огонь. Троих мы убили, четвертый сбежал. Раненую женщину мы вытащили из салона автомобиля, как смогли, перевязали. Два пулевых ранения; было понятно, что она долго не протянет. Она сообщила, что в машине находились ее муж и водитель, которые погибли. Начала что-то бормотать про алмазы, мы ничего не поняли. Я позвал Якубова, попросил переговорить с ней, послал двоих осмотреть место засады. Боялся, что сбежавший моджахед вызовет подкрепление. Связался по рации с ефрейтором и приказал ему быстрее выходить на нас.
Можете себе представить мое положение? На руках тяжелораненая, умирающая женщина, рядом – несколько трупов моджахедов. И вокруг никого нет. Я хотел доложить о ситуации по рации, когда меня позвал Феликс Гордицкий. Он показал вниз, и я подумал, что нам нужно быстрее уходить. Там были видны фигуры вооруженных людей, явно моджахедов. Я решил, что двое наших понесут женщину, а остальные будут прикрывать их отход, до подхода группы Эльгарова.
А потом мы увидели, как по обмелевшему руслу реки к нам поднимаются «духи». Их было много, очень много – человек пятьдесят или шестьдесят. У некоторых в руках были гранотометы и пулеметы. А у нас только один пулемет и четыре автомата. С учетом подхода группы Эльгарова стволов могло быть семь, но никак не больше. Я приказал ребятам рассредоточиться и готовиться к бою. Вызвал подкрепление, попросил прислать за нами вертолет или нанести огневой удар по наступающим. Но в это время в ущелье спустился туман и видимость стала очень плохой. Мне сообщили, что вертолет не сможет к нам пробиться. Я приказал Эльгарову торопиться. В это время ко мне подполз Якубов, сообщил, что женщина и ее муж – родственники королевской семьи. Они уходили на восток, в Пакистан, когда попали в засаду. Муж успел застрелить водителя, который и выдал моджахедам их маршрут. Выдал семью, приведя ее в засаду, чтобы захватить бриллианты, которые они везли. Якубов сообщил, что в сумочке женщины есть бриллианты. Честно говоря, в этот момент мне было не до этого. Совсем не до этого. Моджахеды обрушили на нас огонь из гранатометов и пулеметов. И я знал, что никто не придет к нам на помощь, если Эльгаров не поторопится. Хотя что они могли сделать втроем против пятидесяти?
Горчилин тяжело вздохнул. Достал носовой платок, вытер лицо. И затем продолжил:
– Неравный бой длился минут двадцать или двадцать пять. У нас на глазах убили Самара Якубова, буквально прошив его пулеметной очередью. Тяжело ранили Шалву Чиладзе. Он у нас был пулеметчиком, и они сразу обрушили на него огонь из четырех гранатометов. Можете себе представить, что там было! Мы его еле оттащили, но он был уже без сознания. Нас осталось трое: я, Миша Шевченко и Феликс Гордицкий. Феликс нам очень помог. Он забрал пулемет Чиладзе и держался на возвышенности, отбивая все атаки нападавших. Я пополз к женщине. Она уже не дышала; видимо, ее ранения оказались очень тяжелыми. Я взял сумочку, заглянул в нее. Она была набита блестящими камешками. Я отложил сумочку в сторону, мне эти камешки в тот момент совсем были неинтересны. Я не знал, чем закончится наш бой, но трое против пятидесяти… продержаться было невозможно. Меня ранили в руку, Феликса в ногу, но мы все еще держались.
