Певец во стане русских воинов - страница 91

В фуру и вы, – погонщик сказал, – дорога отсюда

Под гору будет; коня же привяжем сзади – повозки».

Рыцарь сел с Бертальдою в фуру, коня привязали

Сзади, бичом захлопал погонщик, дернули дружно

Лошади, фура поехала. Было темно; утихая,

Глухо вдали гремела гроза; в усладительно-мирном

Чувстве своей безопасности, в сладком покое, в волшебном

Мраке ночи, свободе речей благосклонном, меж ними

Скоро сердечный, живой разговор начался: в выраженьях

Ласковых рыцарь Бертальде пенял за побег. Торопливо,

Трепетным голосом, вся в волненье, Бертальда проступок

Свой извиняла, и речи ее таинственно-ясны

Были, как свет лампады, когда он во мраке от милой

Милому знак подает, что его ожидают. Рыцарь

Был в упоенье. Но вдруг пробудил их погонщиков голос.

«Клячи, тяните живее! – кричал он, – дружно! беда нам!»

Рыцарь поспешно из фуры выглянул – что ж он увидел?

Лошади, по брюхо в мутной воде, не шагали, а плыли;

Не было видно колес: они, как на мельнице, с шумом,

С пеной и с брызгами резали волны; погонщик на козлы

Влез и правил стоймя, и был уж в воде по колено.

«Что за дорога такая? – спросил у погонщика рыцарь. —

Прямо идет в середину потока». – «Напротив! – погонщик

С смехом сказал, – поток идет в середину дороги;

Видите сами; это сущий потоп; мы пропали».

Подлинно, вся глубина долины кипела волнами;

Выше и выше они подымались. «Это злодей наш

Струй! утопить нас он хочет, – рыцарь воскликнул, – товарищ,

Нет ли и против него у тебя какого словечка?» —

«Есть словечко, – погонщик сказал, – да надобно прежде

Сведать вам, кто я и как прозываюсь!» – «Не время загадки

Нам загадывать, – рыцарь сказал, вода прибывает;

Имя твое здесь не нужно». – «А так-то не нужно, – погонщик

С диким хохотам гаркнул, – что, просим не гневаться, сам я

Струй!» И ужасную харю свою он уставил в повозку…

Но повязка уж боле была не повозка, уж были

Лошади боле не лошади; все разлетелось, расшиблось

В пену, в шипучую воду, и сам погонщик поднялся

Страшной волной на дыбы, и коня, который напрасно

Рвался и бился, умчал за собой в глубину, и ужасно

Начал снова расти и расти, и горой водяною

Вырос, и был уж готов на Бертальду и рыцаря, силой

Волн увлеченных, упасть, чтоб громадой своей задавить их…

Вдруг сквозь шум гармонически-сладостный голос раздался;

Вышел из облака месяц, и в свете его над долиной явился

Образ Ундины; она погрозила волнам – и, разбившись

Пылью, гора водяная, ворча и журча, убежала;

В блеске месяца мирно поток заструился; и белым

Голубем свеяла тихо Ундина в долину; и, руку

Рыцарю вместе с Бертальдой подав, на муравчатый берег

Их за собой увела; там они отдохнули; Ундинин

Конь был отдан Бертальде; за нею пешком потихоньку

Рыцарь с женою пошли; и так возвратились все в замок.

Глава XV

О том, как они ездили в Вену

С этой поры, мой читатель, жилось покойно и мирно

В замке Рингштеттене. Рыцарь все чувствовал боле и боле

Прелесть небесную доброго сердца Ундины, забывшей

Все для спасенья соперницы. В доброй Ундине

Всякая память о прошлом исчезла: она беззаботным

Сердцем любила и, зная, что шла прямою дорогой,

Ясную в нем питала доверенность; все в настоящем

Было ей радостно; в будущем все улыбалось. Бертальда,

Снова ей с прежней любовью всю душу отдав, благодарной,

Кроткой и нежной являлась; короче, замок Рингштеттен

Стал обителью светлого счастья. Дни пролетали

Быстро за днями; зима наступила; зима миновалась;

Вот и весна с благовонно-зеленой своей муравою,

С светло-лазоревым небом своим улыбнулась веселым

Жителям замка; стало на сердце их радостно, стало и смутно.

Что ж тут дивиться, если, при виде, как в воздухе вешнем

Нитью вились журавли и легкие ласточки мчались,

Стало и их позывать в далекую даль. Раз случилось

Рыцарю вместе с женой и Бертальдой в прекрасное утро

Около светлых истоков Дуная гулять; им об этой

Славной реке он рассказывал много: как протекала

Пышным, широким потоком она по землям благодатным,

Как на ее берегах прекрасная Вена сияла,

Как по ней величаво ходили суда, как бежали

Мимо плывущих назад берега, услаждая их очи

Зрелищем пажитей, нив, городов и рыцарских замков.

«О! – сказала Бертальда, – как было бы весело съездить