Тайна аптекаря и его кота - страница 31
Само собой — в одном исподнем. Мы ж не в штанах и рубахах спали, нечего одёжку портить, лишним потом пропитается, чаще стирать придётся. Конечно, зябко было. Хоть и начиналась только осень, и днём теплынь стояла, а ночи-то уже холодные. Так что скакали по коже мурашки. Но знал я, что недолго мне зябнуть.
На дворе тихо-тихо было! Небо совсем чёрное, звёзд высыпало видимо-невидимо, и все яркие. Всё равно как летом ягоды в бору сосновом, тут и там алеют в траве. А здесь не в траве — в черноте бездонной. Умом-то я понимаю, что не ягоды это. Когда матушка была жива, говорила она мне, что это глаза ангельские, надзирают они за нами, людьми, правильно ли живём. А брат Аланар мне разъяснил, что ангелы невидимы, а звёзды — это дырочки в небесной тверди, и льётся сквозь них свет Изначального Творца. Только всё одно у меня на ягоды мысли сворачивали. Может, оттого, что очень уж давно никаких ягод не ел. Только на базаре видел.
Вообще-то не так уж хорошо, что звёзды. А ещё хоть одна луна выплыви — совсем уж худо бы пришлось. Самое-то лучшее — если дождь с ветром. Для дела моего погоду лучше и не выдумать. Хотя потом и простыть можно, если не подействуют здешние отвары.
Разумеется, я к воротам не пошёл. На что мне ворота? Они изнутри на засов заложены, а засов замком крепится, и ключ от замка — у господина. Зачем такие сложности?
А пошёл я в сад, миновал лекарственные грядки, миновал кустарники и яблони, вывернул на тропинку меж двух рядов густого шиповника. И вывела меня тропинка к дальней калитке, за которой начинается спуск в тот полезный овраг.
Спустился я осторожно на самое дно, но не уберёгся — крепко меня крапивой обжалило. Хоть и осень, да крапива ещё в силе, ещё и не думает вянуть. Всюду осень, а тут, в овраге — лето.
Ну, думаю, вы уже сообразили. Схрон у меня в овраге был, как только появилась возможность в город ходить — так и обустроил. Понятно, что на всякий случай — не знал, когда доведётся воспользоваться, да и доведётся ли.
Спрашиваете, когда же я успел, если времени у меня на покупки немного было, а до базара в Нижнем Городе путь неблизкий? А кто вам сказал, будто я на Нижнем Базаре всё покупал? Я рядом брал, у того самого лавочника, куда до меня Амихи с Гайяном всегда ходили. Да, дорого, ну так ведь мне с ценами считаться незачем, денежки в нам с вами известном месте не переводились. Так что пока повара наши думали, будто я за каждый грош на базаре собачусь, я тут поблизости крутился и разные дела обделывал. Вот схрон, к примеру.
Нет, никто бы его не нашёл. Туда, почти на самое дно оврага, никому нет смысла лазить. Да тут вообще никто не бывает. Нет тут ничего полезного — одна крапива, бурьян да колючие кусты горехвата. Ну, понятно, что не просто на дне схрон, а спрятан по-умному. Кто не знает — в упор глядеть будет, а не дотумкает.
В общем, взял я одёжку подходящую к делу — чёрные штаны, чёрную же рубаху, где к вороту наголовник нашит, чёрные же перчатки из тонкого шёлка. Обулся в башмаки деревянные, но толстой свиной кожей подбитые. Взял, понятное дело, то, что и следовало взять на непредвиденный случай. Хотя если на такой случай чего берёшь — он, случай, уже, выходит, предвиденный. Я так считаю.
Ну, снарядился я — и бегом к стене городской. Времени уже не так много осталось, а восточные ворота далеко, дом господина Алаглани, как вы знаете, в северной части города. Хорошо хоть лазейка под стеной, мне да некоторым из вас известная, не так уж далеко была, и после того, как очутился я за стенами, не пришлось мне крюк делать. И помчался я что было духу к восточному тракту. Едва поспел к тому месту, о котором господин говорил — где от большой дороги малая отходит к северу.
Как успел? А я, почтенные, быстро бегать обучен. Тут главное — не сила ног, а дыхание умное. Брат Аланар много ведь со мной занимался, всяким штукам наставлял… что и пригодилось, как видите.
Темнота? Да не такая уж и темнота, это ж только когда я из дому вышел, мне небо чёрными чернилами помыслилось. А потом глаза приноровились. Ну и ещё одна малость, не скрою — я из нашего травохранилища сушёный лист ветродуя стащил, а в тот день перед ужином минутку улучил, растолок, в воде колодезной размешал и тем средством в глаза себе капнул. Как некоторые из вас знают, средство это действует не сразу, часа через три-четыре только, и ненадолго — часа на два. Но зато на эти два часа даёт кошачье зрение. Потом, правда, голова болеть будет, ну так для пользы дела чего ж ей не поболеть.
Ладно, ближе к делу. Успел я вовремя, вдову минут на пять всего обогнал. На пересечении дорог — пусто. Никакой обещанной повозки. А издали видна фигурка, едва темнее неба. Она, вдова, подумал я — и угадал. Когда ближе подошла, убедился в том. Узелок при ней — хотя даже не узелок, а вполне такой приличный узел, по всему видать — самое ценное захватила.
Где я находился? Лежал в кустах, в десяти локтях от края дороги. Веточки чуть раздвинешь — и почти всё видно, а вот тебя никто не увидит, особенно когда дело ночью безлунной, а сам ты весь в чёрном.
Пришла вдова на перекрёсток, заозиралась. Где ж обещанное? Никак обманул её господин лекарь? Или не сладилось у него? Нетрудно было понять, какие мысли у неё в голове крутятся. Потому что в моей голове они тоже крутились. И чуял я, что колеблется она — то ли уйти, то ли подождать ещё чуток.
И вот тут-то всё и случилось. Сзади, со стороны города, часы начали полночь бить. Слышно было не очень хорошо, всё-таки мы от стены дальше тысячи локтей находились, да и часы-то на главной башне, а не на стене. Но всё-таки услышать можно.
Вдова к стене городской обернулась — ну, понятно, когда звук важный слышишь, всегда на стараешься к нему лицом. А я от вдовы взгляд не отрывал. Когда же двенадцатый удар гулко раскатился под ночным небом, вспыхнуло что-то — и гляжу я, повозка рядом стоит. Крытая просмоленным полотном — никакой ливень такое не промочит, трое коней впряжены, масть не разобрать, но поскольку едва заметны, то уж ясно — не белые. На облучке мужичонка низкорослый, в колпаке высоком и с бородой едва ли не до пупа. Во что одет, не разглядел.
