Люди без города - страница 10
Особо размышлять над этим Артему было некогда — он помогал собирать новый вычислительный центр, от которого программисты обещали добиться чего-то совершенно космического — «на таких-то мощностях! Да мы сейчас….». Читал лекции для инженеров по современной схемотехнике и архитектуре вычислительных систем, просиживая ночами над найденными в городе учебниками и файлами, потому что собственных знаний категорически не хватало. Читал лекции в техникуме-институте, показывая практические аспекты работы с современной электроникой… В общем, Артем был занят так, что на посторонние мысли времени не оставалось, и это новое чувство — собственной нужности и востребованности, — ему нравилось.
В лаборатории Воронцова Артем проводил ежедневно не больше пары часов, но выматывало это сильнее, чем монтаж серверных стоек. Эксперименты профессора были причудливы и порой небезопасны, но на них возлагались большие надежды. Вообще, Артем иногда думал, что если бы не теория Воронцова о том, что все СПЛ — потенциальные операторы Мультиверсума, — его статус в Коммуне был бы куда ниже. Если вообще был бы. Пристрелили бы еще в городе, да и дело с концом… Но потенциальный проводник, или, в местных терминах, «м-оператор», представлял для Коммуны критическую ценность. Циническая часть Артема (а это довольно большой процент его личности) была где-то там, в глубине себя, уверена, что и Ольгу держит с ним не романтика и не постель, а то, что ей позарез нужен свой карманный «м-оператор». Оператор, лояльный лично ей, а не Совету Первых. То, что он случайно подслушал когда-то ночью в гостиной Рыжего Замка, не давало ему покоя — но только когда Ольги не было рядом. Стоило увидеть рыжий ежик ее волос и открытую задорную улыбку — любые посторонние мысли выдувало из головы как ракетным соплом. Так и жили. Не самой плохой жизнью, кстати.
— Сегодня у нас мало времени, — недовольно сказал Воронцов, когда Артем надел халат.
Аксиома «в лаборатории все должны быть в халатах» была одним из священных правил профессора. Артем не раз думал, что, если что-то пойдет не так, то он, вывалившись в каком-нибудь «сером» срезе, будет довольно глупо выглядеть в белом халате. Но он не спорил, только всегда цеплял к поясному ремню цилиндрический кожаный чехол с УИн-ом. Под халатом его не было видно, профессор не возражал, а вера в могущество этого артефакта успокаивала. «Привяжу, если что, шнурками от ботинок к палке, будет самое высокотехнологичное в Мультиверсуме копье…»
— Давайте в камеру, — поторопил профессор. — Через полчаса вас ждут на каком-то там совещании, просили не задерживать.
Артем вздохнул и прошел в камеру — сооружение из стекла и металла размером чуть больше телефонной будки. Сев на деревянный, с написанным краской инвентарным номером стул, он включил лежащий перед ним на столе прибор. Про себя он называл его «планшетом», но только про себя. В Коммуне, не знавшей бытовой электроники, «планшетками» называли офицерские сумки для документов. Оправленная в темный металл пластина черного, с матовым жирным блеском камня, до смешного напоминала какой-нибудь айпад, только была толще раза в три и неожиданно тяжелой. Материал «экрана» был немного неприятным на ощупь — не холодным и не теплым, идеально скользким и каким-то неестественным. Профессор как-то обмолвился, что это вообще не камень и даже, некоторым образом, не вполне материя… Артем не понял, как то, что держишь в руках, может не быть материей, но до объяснений ученый не снизошел.
— Сегодня заканчиваем персонализацию, — сказал Воронцов. — Я бы погонял вас еще, вы пока очень слабый оператор, но, увы, нас торопят.
Артем взял планшет и, преодолевая инстинктивное желание отдернуть руку от неприятного на ощупь предмета, приложил пальцы к экрану. В толще камня загорелась россыпь белых точек и линий, формирующих сложную трехмерную структуру…
Полтора часа пролетели незаметно.
— Все, вам пора, — сказал висящий в будке динамик голосом профессора. — Я не вполне удовлетворен, но допуск вам подписываю. Будем считать, что вы отныне полноправный м-оператор.
— Допуск к чему? — удивился Артем.
— Там объяснят… — махнул рукой Воронцов. — Идите и постарайтесь вернуться живым, я потратил на вас много времени.
— Живым? С совещания? — окончательно растерялся Артем.
— Оттуда, куда вас отправят, — ответил раздраженно профессор. — Используйте мозг хоть иногда! Если вас требуют на совещание, а от меня требуют подписать вам операторский допуск, это может означать только одно…
— Что? — брякнул Артем.
— Что вас отправят в Мультиверсум, разумеется! Все, идите, время дорого. И не забудьте расписаться за м-пульт, это теперь ваш персональный инструмент.
Артем понял, что дальше расспрашивать бесполезно и, сняв халат, засунул «планшет» в «планшетку». Персональный, так персональный, придется хранить дома, хотя иногда ему казалось, что веет от этой штуки чем-то зловещим… В коридоре его перехватила выскочившая на минутку из кабинета Ольга, увидела «планшетку», одобрительно кивнула, торопливо поцеловала и быстро проинструктировала:
— Ни о чем не спрашивай — все равно ничего толком не скажут, только время затянешь. Я тебе потом все расскажу, в необходимых пределах.
«В необходимых пределах, ага», — с досадой подумал Артем. Это было, честно говоря, немного обидно, но в этом вся Ольга.
В кабинете для совещаний был тщательно сохранен дух Империи — тяжелые багровые шторы, Т-образный дубовый стол монументальной конструкции, бронзовые настольные лампы с зелеными стеклянными абажурами, деревянные панели на стенах, и только зияло неожиданной пустотой место портрета над головой председательствующего. Стенная панель сохранила более светлый оттенок большого квадрата, но Коммуна, видимо, отказалась от идеологической преемственности с исторической родиной.
