Люди без города - страница 62
— Как долго, Тём? — Ольга достала из рюкзака маскировочную накидку снайпера и пыталась заставить ее выполнять абсолютно несвойственные ей функции верхней одежды. Состоящее в основном из дырок и лоскутов полотнище справлялось плохо.
— Минут пятнадцать, — у Артема тоже зуб на зуб не попадал. После теплого морского побережья здешняя лютая зима казалась убийственной.
— Бля буду, Серы… То есть, Зеленый, — твоя дверь в гараже мне больше нравилась! — заявил Ингвар, отгородившийся от ветра тонким полиэтиленовым дождевиком. — Говно эти их реперы…
К моменту, когда резонанс в репере погас, Артему казалось, что у него сейчас под весом планшета отломятся руки, промерзшие до хрустальности. Ресницы склеились от замерших, выбитых ветром слез, и он сдвинул точки каким-то чутьем.
Мир долгожданно моргнул.
— И все на свете хорошо
Цветут ромашки в поле.
Чего-то хочется еще, —
Послать всех на хуй, что ли? — продекламировал Ингвар, пока Артем продирал глаза и пытался понять, жив ли он еще, или тепло вокруг — посмертная иллюзия.
Проморгавшись, он оценил диспозицию — они сидели (стоять ни у кого сил не нашлось) на дне плоской, как тарелка, впадины, напоминающей дно высохшего озерца. Подтверждая эту версию, вокруг потрескавшейся кракелюрами глиняной поверхности, как пучки волос вокруг лысины, торчали унылые будылья желтого сухого камыша. Но здесь, по крайней мере, было тепло. Скорее, даже жарко. Точнее — как понял Артем, когда морозная стылость в теле прошла, а иней, выступивший на стальных деталях автомата растаял, — очень, очень жарко.
— Хрен редьки длиннее, но тоньше… — прокомментировал погоду Борух. — То яйца звенели, теперь, того и гляди, сварятся.
— Тём, не тупи, — раздраженно сказала Ольга. — Это же транзит? Давай направление на выходной репер и пошли, пока тепловым ударом не накрыло.
Артем вздохнул и активировал планшет. Сориентировал его по встроенному в офицерскую сумку компасу:
— Юго-юго запад.
— А расстояние эта штука не сообщает? — поинтересовался Зеленый
— Нет, только если триангуляцией вычислить. Но обычно быстрее просто по азимуту идти.
— А если это в тысяче километров?
— Тогда нам не повезло, — Артем пожал плечами. — Обычно все же они достаточно близко друг к другу. Хотя, возможно, это и не закон физики. У Коммуны не так много ресурсов, чтобы всерьез исследовать…
— Тём, не трынди! — оборвала его Ольга.
Артем обиделся и замолчал, Зеленый и Ингвар понимающе переглянулись. «Что бы вы себе ни подумали, — мысленно сказал Артем, — хрен вы угадали». Хотя где-то в глубине души он и сам иногда думал что-то такое, не очень для себя лестное.
Выбравшись из котловины и оставив за спиной косо торчащую из бывшего дна черную колонну репера, они увидели, что находятся на острове посередине того, что раньше было рекой. Это явно была крупная водная артерия. Центральный пролет циклопического моста, соединявшего весьма отдаленные друг от друга берега, был поднят очень высоко над уровнем отсутствующей воды, скорее всего, для прохода речных судов. Этот уровень хорошо различался по темной полосе, оставшейся на огромных бетонных опорах, надежно укоренившихся на сухом дне.
— Ну, хотя бы лодка нам не понадобится, — скептически сказал Зеленый.
Они сошли с возвышения, которое раньше было берегом острова и пошли туда, куда указал, сверившись с компасом, Артем. То есть, под острым углом к руслу, примерно к началу моста. Идти было очень жарко и не слишком удобно — высохшее дно покрывали камни и полузатонувший в твердой глине мусор. Какие-то ржавые железки, куски бетона с торчащей арматурой, остовы лодок, рыбьи и не только скелеты. Артем с неприятным чувством обошел впечатанный в окаменевший ил человеческий костяк. Поверх сложенных вместе кистевых косточек лежала скрученная кольцом ржавая проволока, а в затылочной части черепа зияло отверстие. Ушедшая вода обнажила чье-то давнее преступление, но расследовать его, скорее всего, было уже некому.
В самой глубокой части русла заиленная глина оказалась с подвохом — подсохшая сверху корка ломалась под весом человека и нога проваливалась в горячую влажную грязь. Она налипала на ботинки, пропитывала их влагой и делала неподъемными. К счастью, это был небольшой участок — метров десять, — за ним дно начало подниматься к берегу и снова стало сухо.
— Оль, глянь на это, — внезапно сказал Борух, остановившись.
Артем, хотя его не звали, подошел тоже, да и остальные подтянулись. Недалеко от того места, где они пересекли грязевую полосу, остались следы — пробитые колесами глубокие колеи и отпечатки ботинок.
— Кто-то пытался ходом проскочить и сел, — авторитетно заявил Зеленый. — Начал дуро́м буксовать, закопался и лег на брюхо, вот здесь видно.
— А вот тут, — он показал на глубокие квадратные продавлины, — его домкратили и пихали под колеса камни. Вот они, видны в колее. Вытолкали в конце концов, конечно. Машина — серьезный внедорожник, клиренс и колея как у Хаммера, резина грязевая большого радиуса, но без ума и не такое люди засаживали… Лебедки у него то ли нет, то ли не нашли за что зацепиться — выталкивали на руках, вон, все истоптали…
— А мой батя был матрос
Толкал хуем паровоз… — задумчиво сказал Ингвар. — А ведь это недавно было, грязь свежая.
Ольга с Борухом переглянулись и взялись за оружие. Артем пригляделся к следам — не надо было быть следопытом, чтобы узнать характерные ребристые отпечатки ботинок — влажная глина сохранила их идеально. Именно такие ботинки наследили в том городе, где на площади осталась лишь куча трупов.
