Том 4. В дни поражений и побед. Дневники - страница 2
1934
В дни поражений и побед
Часть I
Глава 1
Рыжевато-красной длинной лентой поезд медленно подходил к Москве.
Сергей стоял у открытой двери теплушки и с любопытством смотрел на загроможденные и забитые лабиринты железнодорожных путей. Целый город потухших паровозов, сломанных почтовых, товарных вагонов и платформ. В одном из тупиков, неподалеку, сиротливо стоял занесенный грязноватым снегом санитарный поезд. С красными крестами на белых стенках, но без дверей, без стекол и почти без крыши. И так кругом, насколько хватало глаз, – всё вагоны, вагоны, застывшие и мертвые.
«Точно кладбище…» – подумал Сергей.
– Да! – прошипел сзади чей-то хриплый и ехидный голос– Вот она, революция-то!
Никто ничего не ответил. Лица у всех были усталые и хмурые.
Только какой-то мастеровой из-за дымящей железной печки процедил сквозь зубы, точно нехотя:
– Этого добра нам еще с шестнадцатого гнать стали.
Промелькнули бесчисленные семафоры, и поезд, вздрагивая, заскрипел и задрожал тормозами перед вокзалом. Сергей торопливо, еще на ходу поезда, соскочил на перрон и пошел, подхваченный массою торопящихся и кричащих людей, к вокзалу.
Он встал в один из двух огромных «хвостов» и, терпеливо дожидаясь своей очереди, смотрел, как вокруг него сновал нагруженный различной поклажей народ, как из теплушек поезда быстро выбрасывались какие-то мешки и торопливо утаскивались куда-то под вагоны, с глаз проходящего милиционера. Не без труда добрался Сергей до свободного краешка скамейки внутри вокзала. Поставив на нее солдатский мешок, протискался через спящих к буфету, в надежде хотя немного закусить. Но на всем обширном прилавке он не нашел ничего, кроме двух банок с солеными огурцами и капустой да десятка бутылок с подкрашенной сахаринной «фруктовой».
– Неужели здесь ничего достать нельзя? – спросил он у какого-то железнодорожника, прихлебывавшего кипяток с огрызком сахара.
– Отчего нельзя? – ответил тот. – Вон возле вокзала на лотках продают. Только хлеба вряд ли достанете.
Хлеба Сергей действительно не достал, но зато купил несколько пирожков с каким-то подозрительным мясом и с аппетитом уплел их.
Стало совсем светло. Яркие лучи весеннего солнца, пробившись сквозь запыленные стекла огромных окон грязного вокзала, падали на спящую на столах и на полу людскую массу, которая, просыпаясь, наполняла сырой воздух кашлем и сморканьем. Уборщики, с метлами, громкими окриками будили и бесцеремонно подергивали за руки и за ноги особенно разоспавшихся:
– Эй! Эй! Вставайте!..
Вокруг все заговорило и зашумело. Сергей расспросил у соседа дорогу на Пятницкую. Надел за спину вещевой мешок и, пробравшись к большой двери, вышел на площадь и широко вздохнул.
С крыш капало. По площади сновали люди, трещали мотоциклетки, и что-то куда-то везли тяжело пыхтящие грузовики. Над башней Николаевского вокзала трепыхался широкий красный флаг.
«Ну, пора!» – подумал Сергей.
Горячая вера в жизнь и в свое дело еще крепче охватила его. Он улыбнулся, повернул налево и твердо зашагал вперед. Навстречу ему светило теплое весеннее солнце.
Около Красных ворот Сергей повернул налево и пошел по направлению к Земляному валу. Пешеходы, нагруженные мешками муки, кульками картошки, охапками дров, волокли их на санках по грязным, тающим улицам. Трамваи без пассажиров, нагруженные бревнами, с грохотом проносились мимо. Высокие серые и белые каменные дома с окнами, закопченными трубами железных печек. Витрины больших магазинов, залепленные плакатами, афишами, приказами и объявлениями. Длинная очередь, тянущаяся иногда на расстоянии целого квартала, предсказывала, что сейчас попадется вывеска: «Продовольственная лавка номер такой-то». Вот направо вывеска с головой лошади на изогнутой дугой шее и с надписью: «Продажа конского мяса».
Дальше… дальше…
– Есть «Ира»! Есть «Ява»!
– Настоящий германский сахарин!
Вот и «барахолка». Шумная и крикливая. Из палаток, с лотков и просто с рук продается разная разность, съестное и одежда, а иногда даже и хлеб, но последний с опаской и из-под полы.
В дорогом допотопном салопе бывшая барыня торгует остатками содержимого спрятанных от реквизиции сундуков. Вот каракулевый сак с пончиками и пирожками.
После двухчасового пути он подходил по Пятницкой к дому № 48, на котором, пониже прибитой красной звезды, значилось:
...9-е Советские Командные Курсы Рабоче-Крестьянсной Красной Армии.
Во дворе его встретили толкотня и разгром. Курсанты таскали на грузовики доски и столы. Куда-то волокли набитые соломой тюфяки, а у стены наваливали в огромную груду деревянные топчаны.
– Товарищ! – обратился Сергей к стоявшему у ворот дневальному. – Как мне в канцелярию пройти?
– В канцелярию? – переспросил тот. – А вам зачем туда?
– Документы сдать, я на курсы приехал.
– А! – улыбнулся тот. – Так вы жарьте к комиссару… Егоров! – окрикнул он одного из проходивших. – Проводи товарища к комиссару.
Сергей пошел со своим проводником через длинный ряд опустевших комнат.
– Завтра уезжаем, – весело пояснил курсант. – А вы что, к нам приехали?
– К вам.
– Вот и хорошо. Ладно, что вовремя еще захватили, а то пришлось бы вам оставаться где-нибудь в Москве.
