Почти вся жизнь - страница 119
— Ничего, ничего, — сказала Валя рассеянно. — Вечер очень холодный, на реке туман.
— Да. А здесь светло. Фонари, как в настоящем городе. И гостиница очень хорошая. Ведь это же стройка… — сказала она, сильно акцентируя на слове «стройка». — И вдруг чешская мебель и все такое. Только вот места не дают без записки ЖКО.
— На практику приехали? — спросила Валя все так же рассеянно.
— Почему на практику? Совсем не на практику, а работать. Я инженер, — сказала она, сильно акцентируя на слове «инженер». — Инженер по зеленому строительству.
Валя остановилась. Что-то острое больно кольнуло ее.
— Инженер по зеленому строительству? Вы?
— Я… — ответила девушка, не понимая Валиного тона. — Михалева Тамара, — представилась она, довольно ловко просунув руку через все свои ремни. — Чему вы удивляетесь? Я уже больше месяца как кончила институт. Хотела в аспирантуру, ну, а неделю назад пришла телеграмма, запрос начальника вашего ЖКО товарища Крупенина. Это верно, что мне повезло… Я и не мечтала попасть на такую стройку… И сразу на самостоятельную работу! Просто человек, который работал здесь до меня, выбыл по семенным обстоятельствам…
— Выбывший человек — это я и есть, — спокойно сказала Валя. — Будем знакомы. Рожкова Валя… Идемте-ка вместе. Я вас провожу, да заодно и с товарищем Крупениным познакомлю.
6
Было уже около десяти часов вечера, когда они вышли из ЖКО.
— Найдете дорогу в гостиницу? — спросила Валя.
— Да, да, конечно. Спасибо вам большое, — устало сказала Тамара.
Валя взглянула на нее:
— А ну, давайте ваш чемоданчик…
— Что вы… Нет… Вы и так…
— Давайте, давайте, без разговоров.
С того момента, как они встретились, Валя почувствовала какое-то странное спокойствие. Спокойно познакомила Тамару с Крупениным, спокойно с ним разговаривала…
Валя заметила, что Крупенину Тамара не понравилась. Пока она снимала с себя сумку, планшетку, фотоаппарат, пальто, боты, Крупенин недовольно смотрел на своего нового работника. А Тамара, как нарочно, запуталась в ремнях. Через десять минут, когда Тамара начала одеваться, Крупенин выразительно покачал головой. В течение этих десяти минут Крупенин подчеркнуто приветливо обращался к Вале. «Валентина Ивановна все вам у нас покажет», «Валентина Ивановна введет вас в курс дела», «По этим вопросам Валентина Ивановна у нас полная хозяйка», — говорил он Тамаре.
И как будто сравнивал высокую, сильную Валю, в светлом платье, свободно открывающем темные от загара плечи и руки, и бледненькую Тамару, с ее громоздким чемоданом. Освободившись от ремней, Тамара заявила, что желает как можно скорее ознакомиться с генеральным планом города, на что Крупенин сказал, что за этим дело не станет. Навалившись грудью на стол, он перелистал Тамарины документы. Когда он дошел до голубой бумажки, Тамара вся вытянулась. Это была характеристика Михалевой Тамары за подписью директора института. Крупенин, ковыряя спичкой в зубах, невнимательно прочел голубую бумажку и своим быстрым размашистым почерком написал на Тамарином заявлении: «Отдел кадров. Оформить». И, подумав, поставил сегодняшнее число…
— Всегда он такой? — робко спросила Тамара.
— Крупенин? — Валя взглянула на ее усталое лицо. — Нет, не всегда. Настроение у него сегодня, конечно, неважное. Сегодня нам крепко досталось. Хозяйство большое, а на ЖКО, как всегда, все шишки валятся. Вам направо, Тамара, — сказала Валя, останавливаясь у своего дома. — До гостиницы двести метров.
Тамара взяла свой чемодан и все так же робко спросила:
— Вы когда уезжаете? Не завтра, нет?
— Нет, не завтра. Вы не беспокойтесь, я вас со всеми здесь познакомлю. Сходим вместе к начальнику механизации, он вам очень пригодится. И с другими людьми познакомлю. До завтра, — сказала Валя, чувствуя, что у нее больше не хватает сил для этого разговора.
— Я так на вас надеюсь! — Тамара приподнялась и, не выпуская чемодана из рук, порывисто обняла Валю. — Слушайте, хотите я вам до завтра дам «Избранное» Щипачева? Мне перед отъездом подарили…
Но в это время сверху послышался голос Бориса: «Валя! Валюша!» — и они быстро попрощались.
Валя не успела подняться по лестнице, как Борис сбежал вниз.
— Куда ж ты делась? Десять часов… Я так беспокоился… Я видел, как ты сбежала с просмотра. Ну и свинья же этот Крупенин. Какова бестактность! Ну прямо памятник бестактности. Продрогла, синяя вся, — сказал Борис, отогревая Валины руки в своих теплых руках. — Сейчас согреешься. Все уже собрались, только тебя ждем. Выпьешь рюмку вина и согреешься…
— Какое вино? Почему гости? Ты позвал гостей? — спросила Валя.
— Ты, я, Лена, Симочка, наших двое — вот и вся честная компания.
— Ничего не понимаю… Сегодня?..
— Ну, а когда же? Отметить-то сегодняшний день все равно надо. Киношники — те же мастеровые, кончил работать, шабаш, — весело сказал Борис и, понизив голос, добавил: — Я бы тоже с удовольствием побыл с тобой вдвоем. Ну, да заодно: и картину обмоем, и отвальная…
Первое, что бросилось Вале в глаза, был накрытый свежей скатертью стол и на нем две нераскупоренные бутылки шампанского. Рядом стояла еще бутылка, белая, похожая на молочную. Вокруг лежали свертки, виднелся копченый хвостик какой-то рыбки.
Все были одеты по-праздничному. Лена — в шелковом платье, с белыми тесемочками на груди вместо банта; Симочка, яркая брюнетка, — в черной плиссированной юбке и белой блузке с длинным рукавом «кимоно»; Борис — в новом спортивном костюме, который очень ему шел. Администратор киногруппы Яков Львович (Валя не помнила его фамилии), пожилой мужчина, седой, всегда чисто выбритый, оделся по-вечернему, в темно-синий строгий двубортный костюм. И только ассистент Бориса Гриша, узкоплечий молодой человек с тонкими черными усиками, был как всегда, в своей неизменной ковбойке….
