Лоцман кембрийского моря - страница 102

Все поели, потом отец рассказывал множество новостей, которых даже Владик не слышал в Черендее. Особенно про человека из Москвы. Человек обещался найти керосин на Полной.

Дрова сгорели в очаге, а новости не кончились, и женщины подложили новые дрова. В котле кипел чай. Большое пламя беспокойно озаряло темнокожие лица и красило их выражением веселья и неожиданно перекрашивало, нахмуривало, будто бы злобой, искривляло носы им, поджимало им губы. А за спинами скрытная тьма стеснила людей, и сама ежилась, и шарахалась при внезапных прыжках огней на очаге. Владик устал наблюдать мелькание теней и света. Он решил, что больше пользы будет пойти бить белку; взял ружье, кликнул собаку и отправился в тайгу, уткнув спящую голову в отцовский бок.

Зима была жаркая в том лесу, где охотился Владик во сне. Он сбросил теплый кафтан и не удивился, что белки делали то же самое: сбрасывали пышные меха и прыгали голенькие на снегу. Владик подбирал отличные шкурки, снятые первым сортом, не истратив ни единого выстрела. Теперь их надо было только высушить, чтобы получить членский билет эвенкийской охотничьей кооперации.

После Кулакова сказал свое слово председатель совета Алексеевки Алексей Петров. Он рассказал, что в конце лета спустился по реке человек из Москвы, Зырянов. Человек ночевал в его доме, и многие разговаривали с ним в ту ночь. Зырянов был начальником Евгения, сына Петрова, на Байкале.

Он показал обломки горючих камней, собранные на Полной. Зырянов удивился и обрадовался тому, что охотники в Алексеевке знают давно о горючих камнях. Он доверил охотникам свой секрет: подарил Петрову бутылку с жидкостью, похожей на керосин. Эта жидкость взрывается, как порох. Ее надо держать подальше от огня. От ее запаха болит голова. В ней растворяется жир — как соль в горячей воде. Если в камне есть жир, можно узнать с помощью этой жидкости.

Зырянов просил Петрова, как лучшего охотника в Алексеевке, отыскать обломки камней с черными прожилками окаменевшего жира. Через месяц Зырянов приехал на катере и забрал у Петрова собранные камни. Он еще раз налил бутылочку и просил собрать еще лучшие камни, отослать ему в Москву, в Нефтяной институт.

— Это очень интересно, — сказал Григорий Иванович. — Что еще он говорил?

— Он говорил, что глубоко в земле, ниже мерзлоты, черный жир еще не отвердел. Там он покоится совсем жидкий, подобный хаяку. Зырянов назвал его тас-хаяк и сказал, что это древний жир.

Но самые неслыханные слова из всех, сказанных Зыряновым, были вот какие: будто бы из древнего жира, который стал жидким черным камнем, русские умеют делать керосин — вещество текучее, подобно воде; жирное, подобно лучшему жиру рыб, откормившихся комарами в жаркое лето; богатое светом, подобно большому лесному пожару, и еще более жаркое, чем самый большой лесной пожар.

Это сказал Зырянов, и Петров поверил в это, ибо, если оно дает больше света, — оно дает больше тепла. В Алексеевке знали, что две ложки керосина дают столько света, сколько может дать целое дерево, мелко изрубленное и сжигаемое на хорошо сложенном, немного наклонном очаге. Но керосин в Алексеевке бывал в то время редко. Продавали его в эвенкийской кооперации только сдатчикам пушнины. Керосин — не золото.

Охотники знали, что их река течет по золотому ложу. Но в Алексеевке предпочитали доставать золото ружьем, а не лопатой, — пушистое золото, греющее зимой подобно летнему солнцу и ценимое не меньше того холодного золота, подобного снегу или железу, которое выбирают из грязи по одной пылинке.

Охотникам приходилось таскать из лесу в огромном количестве дрова: сто кубометров на год, чтобы прожить зиму в тепле. Поэтому они заинтересовались каменным жиром, когда узнали, что из него делается керосин.

Старый Петров нашел отличные кусочки окаменевшего черного жира у Повешенного Зайца.

Если не трудно будет председателю, сказал он, увезти небольшой ящичек в Черендей и отправить Зырянову в Москву вместе с письмом — это будет хорошо для алексеевских охотников. Зырянов прочтет письмо, рассмотрит окаменевший жир и приедет весной.

Он отыщет место, где хранится жидкий тас-хаяк. Алексеевские эвенки смогут отапливать свои дома с меньшим трудом и освещаться всю зиму — жароносным и светозарным нутряным жиром земли.

Сын Петрова, Женя, принес ящичек и вынул деревянные шпильки, вставленные в отверстия вместо гвоздей. Женя разогрел один камень в очаге, и Григорий Иванович с недоверием и надеждой, с изумлением ощутил сильный запах керосина, и все громко подтвердили, все учуяли запах.

Глава 2

«ЧУДО» В ЧЕРЕНДЕЕ

Кулаков упивался запахом керосина! Председатель эвенкийской кооперации хорошо знал цену керосину в ленской тайге.

Кулаков долго рассматривал камни и любовался ими. Утром он увез их в Черендей.

Григорий Иванович не торопился отослать посылку в Москву. Ящичек лежал на столе у председателя эвенкийской кооперации. В кабинетике за лавкой перебывали почти все жители Черендея. Многие охотники, колхозники, эвенки, якуты и русские издалека приезжали взглянуть на камни и понюхать их. За эти дни увеличилось число пайщиков эвенкийской кооперации. Охотники вносили сразу полный пай, чтобы не отстать от первой очереди при получении керосина с реки Полной.

Григорий Иванович заменил крохотную экономную лампенку в лавке, так называемую пятилинейную, настоящим «чудом»: эта новая лампа так и называлась. Она устроена была наподобие печи. Она имела поддувало — сквозную дыру внутри корпуса, снизу вверх, для притока воздуха к огню. Над широкой дырой укреплялась на корпусе горелка, над горелкой поднималась еще более широкая и очень высокая стеклянная труба для хорошей тяги. По верху трубы написано было название лампы: «Чудо». Многие приезжали в Черендей с отдаленных зимовий в пятидесятиградусные морозы, чтобы полюбоваться светлым сиянием в лавке эвенкийской кооперации.