Лоцман кембрийского моря - страница 132

Она прыгала и успевала иногда взглянуть на компас. Они двигались на север, на юг и даже на запад и, кажется, только на восток никогда не шли, куда следовало прийти.

Женя шел спокойно, без колебаний. Может быть, он давно потерял отцовскую дорогу? Она думала: спрошу его. И не спрашивала.

Лесной дым был горек и груб, от него першило в горле.

Она перестала разбирать под ногами, равнодушно падала, упираясь руками в темную, мягкую землю, в невидимый жесткий валежник, вставала, проваливалась, вставала. Потом она стала натыкаться на деревья и больно ушибла голову. Последний свет потерялся. Наступила самая темная, удушливая и горькая ночь в жизни Лиды.

— Женя! — крикнула она отчаянно.

Вдруг он не заметил в темноте, что она отстала, и ушел? Ведь это была ночь, когда он не знал дороги.

— Я здесь, — сказал Женя рядом с ней.

— Я тебя не вижу, где ты?..

— Я здесь.

— Что ты хочешь делать?

— Выйти на Эргежей, к Шаманскому источнику.

— Женя! Ты говорил, что ночью не пройдешь здесь!

— Жалко, что не успели днем пройти.

— Что же теперь нам делать?!. Женя!..

— Выйти на Эргежей. Протяни руку, Лидия Максимовна.

Он взял ее руку и обвязал веревочкой повыше компаса. Светящаяся стрелка показала ей, что Женя ведет к северу, а вовсе не к востоку.

— Женя! Может быть, ночью лучше двигаться по компасу?

— Нет, — сказал он хрипло. — С компасом занятно на дороге, в лесу компас мешает.

— Но мы можем обдумывать дорогу по компасу.

— Разве можно обдумывать то, чего не видишь?

— Можно, Женечка! — сказала она умоляюще.

— Все равно. Отец говорит: дорогу нельзя обдумывать.

— Но что же можно, Женя?

— Можно желать пройти на Эргежей, к Шаманскому источнику.

— Я этого желаю всеми силами! А это разве поможет, Женя?..

— Нет. Это помешает. Вы не должны желать прийти на Эргежей.

— Не желать!.. Но ты же сказал…

— Я сказал о себе. Потому что я знаю, куда надо идти. Мне Ваня сказал место. Вы не обижайтесь, Лидия Максимовна. Как вы можете желать прийти туда, не знай куда? Это я иду на Эргежей, я иду к Шаманскому источнику. Я знаю, и я желаю того, что знаю. Вы идете за мной. Жалко, что вы не умеете желать всей душой.

— Неужели? — сказала она обидчиво. — Как это тебе стало известно?

— Я плохо узнавал дорогу днем, и мне стало известно, что вы не верите мне. Вы не надеетесь на меня, вы боитесь, что я не найду дорогу, я даже устал от этого. Вы должны верить, что я иду, куда вам надо, вы не должны бояться нисколько. Вы желайте идти за мной. Вы всеми силами желайте прийти туда, куда я веду. И тогда я легко пойду.

Веревочка потянула ее за руку. Лидия подняла обе руки вперед и откинула плечи. Она откинула голову, и широко раскрыла невидящие глаза, и выдвинула ногу вперед, но веревочка сильно дернула за руку.

Женя пошел быстро и не давал ей времени на ощупывание дороги.

Она выдвинула другую ногу и провалилась, торопливо поднялась и пошла так быстро, что веревочка ослабла. Лидия проваливалась и выбиралась ползком, упрямо переползала через кучи валежника, торопливо переваливалась через гнилые стволы за веревочкой, за Женей, не думая о царапинах, о руках, ногах, о своем лице и даже платье, и только верила, верила и упорно надеялась.

Она не думала больше и о дороге. Она устала и страстно желала, чтобы Женя поскорее пришел туда, куда он ведет. Все равно куда.

Хоть бы он слово говорил иногда! Но он будет молчать всю дорогу. Всю ночь…

И это хорошо, что он идет так быстро…

Ноги онемели, оленьи сапоги давно полны были теплой воды, неощутимой грязи. Топи все были неглубокие, деревья не очень твердые, падать совсем не страшно было и ушибаться — не больно. В горле першило и царапало, в груди усиливалась боль, дыхание прерывалось при каждом толчке, и легким не хватало чистого воздуха.

Она не помнила о веревочке и, может быть, не чувствовала больше. Впереди вязко хлюпали и глухо чавкали Женины сапоги. Лидия поворачивала голову почти бессознательно и шла на этот звук. Еще более громкое чавканье и хлюпанье, под своими ногами, она не слышала, чтобы не мешать себе слушать Женю и идти за ним неотрывно, на веревочке.

Глава 27

МЕЖДУ ОГНЕМ И ЛЬДОМ

Женины сапоги перестали чавкать, но Лидии казалось, что Женя идет впереди, она знала, где он, и шла за ним, не испытывая беспокойства. Стало легче идти, но потом она больно ушибла ногу. Свежий, оживленный ветер ударил в лицо, но она почти не почувствовала оживления. Она сделала несколько шагов вниз и еще больнее ушибла ногу. И вдруг сознание пробудилось, и появилась мысль, что уже давно не слышно шагов Жени. Лидия испуганно дернула за веревочку, бросилась вперед и натолкнулась на Женю. Он подхватил ее и осторожно поддержал.

— Ой! Что случилось? Я перестала слышать твои шаги.

— Гладкое место, галька.

— Это Эргежей? — спросила она без удивления. — Я хочу сесть.

— Можно, — сказал Женя. — Эргежей.

— Морская галька… Женя, не отвязывай меня. Почему ты не садишься? Садись возле меня, Женя!

— Я зажгу костер.

Он развел громадный костер над берегом. Он положил у обжигающего жара спальный мешок, Лидия легла на мешок. Женя стянул с нее мокрые сары — оленьи сапоги. Когда вскипела вода, он позвал Лидию и тряс за руку, пока не добудился. Она нехотя выпила чаю и сказала:

— Я опять вижу тебя, Женя! Я так давно не видела! — и улыбнулась уже спящая.

Женя смотрел на нее и думал: «Как бы не заболела в мокрой одежде. С эвенми я бы сам снял…» Он снял с себя все мокрое, развешал на кустах и, голый, блаженно лег на теплую землю у костра, овеваемый волнами теплого воздуха с верховьев Эргежея, откуда спускался пожар.