Лоцман кембрийского моря - страница 95
— Когда я вас выведу на железную дорогу, вы успеете осудить мое поведение, — сказал Василий свирепо. И председателю колхоза: — Через час мы примем молотилку, подготовьте все, что надо.
Председатель ушел на ток.
— Я не понимаю, — сказал Небель, — каким образом Зырянов оказался руководителем экспедиции? Когда Александр Дмитрич передал ему свои полномочия? Почему все подчиняются самоуправству?
Вот как это произошло тогда, в первый день, давно… Так давно — в мякинном угаре бессонницы, — что это плохо вспоминалось.
Лидия сидела на лавке и разглядывала свою сильно пострадавшую обувь. Не вставая с лавки, надела якутский капор с реки Иннях. Поднялась и надела романовскую шубку. Разговор прекратился, все смотрели на нее. Не все: она видела боковым зрением или чувствовала, что Зырянов не смотрит. Но она ошиблась в этом: Василий замечал не меньше других.
— Куда ты? — испуганно спросила Таня, помогая Лидии надеть рюкзак.
— В Жигалово. Для общего блага.
— Это безумие, — сказал Небель, — мы не можем отпустить вас одну.
Она улыбнулась. Ей хотелось ответить: «Я это знаю, вы говорили это в Москве…»
— Не бойся за меня, Танюра, я вполне подготовлена, и это всего два дня пути.
— Но вы замерзнете без костра ночью, — сказал Небель, и действительно он был встревожен. — Вы не можете повалить деревья, сделать ночной костер, у вас топора даже нет.
— Почему я не могу?.. Василий Игнатьевич, конечно, одолжит мне свой топор.
За ее спиной Танины пальцы на пряжках рюкзака замерли. Но никто не смотрел на Зырянова.
— Безусловно, — ответил Зырянов за ее спиной, — костер я обеспечу.
Тут все взглянули на него, и Лидия оглянулась. Он стоял вполне одетый для дороги, с рюкзаком за плечами, с топором за поясом.
На мгновение она растерялась. Она не могла же запретить ему идти по одной дороге с ней, тем более после того, что она так неосторожно, так легкомысленно-вызывающе попросила у него топор. И глупо будет в дороге отказаться от его костра… Но всего глупее будет сейчас действительно уйти с ним вместе!.. И бросить товарищей?!. Но как он смеет бросить экспедицию? «Нет, что это происходит? Я ничего не могу понять…»
— Я поражаюсь вашему поступку, — заговорил Небель. — Вы, комсомольский активист, бросаете товарищей в самый трудный момент, зная, что без вас экспедиция не может получить лошадей! — Он повернулся к практикантам, приглашая их разделить его изумление.
Зырянов усмехнулся в сторону, но Лидия увидела — и с величайшей досадой поняла, что он победил. Он заранее знал, с самого начала знал, что он победит, и все это была смешная демонстрация, игра, он с ними обращался, как с маленькими и глупыми.
И вдруг заговорил Порожин:
— Согласитесь на это маленькое самопожертвование, Лидия Максимовна. Мы понимаем, что вы лично никогда не пошли бы на такое порабощение вашей личности. Но ради блага нас всех…
— Знаете что, товарищи? — сказала самая маленькая Надежда с горячностью. — При чем тут порабощение личности и еще какое-то самопожертвование, когда Зырянов прав! Это же несправедливо, чтобы Цветаева работала на молотилке!
«Ах, какой молодец эта маленькая!» — подумал Василий.
— Конечно, несправедливо! — воскликнула другая практикантка. — И мы обойдемся без нее на молотилке!
— Она больше всех намучилась в лямке, — быстро сказала Таня, — я же знаю! Мы все тянули изо всех сил, но не через силу, как Лидия! Она ведь шла шишкой!
Самая маленькая сказала:
— Теперь пусть она в наказание посидит трое суток на кухне. Это, я вам скажу, тоже счастье для тех, кто его не пробовал.
— Лидия Максимовна, мы вас не пустим на молотилку! — проворковала коллекторша Небеля.
Таня немедля отстегнула ремни и стащила рюкзак с Лидии, не ожидая согласия. Внезапно Лидия почувствовала полное свое безволие.
Самая маленькая тонко довершила свою дипломатию, обратившись к зачинщику всех неприятностей:
— Товарищ Зырянов, мы просим вас тоже остаться.
Зырянов в раздумье поглядел на самую маленькую Надежду. Он победил или потерпел поражение?
Глава 32
НЕБЕЛЬ, ТРОГЛОДИТЫ И ДЕВУШКИ
Они узнавали друг друга по одежде и по фигуре, а лица у всех одинаково мохнатые и желтые от соломенной пыли. Грохот молотилки они воспринимали теперь как слабый шелест.
Впоследствии, в поезде, они спорили о том, сколько дней и ночей это продолжалось, но сговорились в одном: не верить Зырянову, будто бы все это продолжалось лишь трое суток.
Однажды утром председатель погасил фонари и отпряг лошадей от молотилки, а других не запряг. Шесть лошадей, отдыхавших ночь, были поданы для экспедиции. В санях лежал весь багаж, и Лидия Цветаева стояла возле саней, в рысьей шапке, отороченной беличьими хвостиками.
Все население Усть-Илги, отдохнувшее и отоспавшееся, было здесь, а рядом с председателем колхоза стоял капитан буксира «Верхоленец».
Молотильщики смахнули кружевные занавеси соломенной пыли с ресниц и осмотрелись.
Председатель пожелал им доехать здоровыми до Жигалова, а там и до Москвы. Он сказал торжественно, что в колхозе Илга дети внукам будут рассказывать о л о н х о — былину — о том, как умеет работать Москва.
Василий пожал руку председателю колхоза и капитану буксира, но сказать ответную речь не мог.
— Живите! — сказал сиплым шепотом и отошел к саням.
Все захлопали оратору, очень довольные, а Савватей Иванович вышел вперед. Его выступление было еще короче. Он подмигнул колхозникам:
