Красавица Леночка и другие психопаты - страница 65
Всю следующую рабочую неделю мысли о Леночке не покидали голову Джонни, и он не находил себе места. Но поскольку он не звонил и не писал Леночке, то всё вроде шло по намеченному. Однако в субботу случилось непредвиденное. Леночка позвонила ему сама: «Привет, Мусяндр! Пошли в кино! Я тебя жду в 3 часа в торговом центре на Варшавке». И он, презирая себя, стал собираться. По приезде в ТЦ она не только закупила себе интересующие её шмотки, но и красила ногти за его счёт. А когда Джонни заявил ей, что она вымогательница, Леночка подвела его к витрине и ткнула носом в стекло, за которым блестело и переливалось колечко стоимостью сто двенадцать тысяч рублей. «Вот видишь, как я забочусь о сохранности твоих финансов? Я тебя не заставляю купить мне это колечко. Хотя, конечно, если ты мне его всё же купишь, я буду тебе очень признательна». Джонни совершенно не мог понять, почему в тот день, начиная с того момента как он услышал её звонок и – это приходилось признать – сильно обрадовался ему, с ним происходило что-то странное. Он не только не мог её послать, но и даже не мог толком прийти в ярость по отношению к ней. Она вдруг словно почему-то представилась ему хотя и капризным и взбалмошным, но в то же время таким любимым и беспомощным ребёнком, о котором надо заботиться, что он даже не стал препятствовать её намерению сделать маникюр.
Отрезвление наступило уже тогда, когда он вернулся домой. Он подумал о том, что вот сейчас ей уже нет до него никакого дела. Возможно, она раскручивает на деньги кого-то ещё, или просто занимается своими делами. Но факт остаётся фактом, что она про него уже не помнит, и он для неё совершенно ничего не значит до тех пор, пока ей не придёт время снова им воспользоваться.
И тогда Джонни подумал о том, что надо попробовать применить с ней другую стратегию. Что он слишком много думает о ней, слишком зациклен. Ему надо разнообразить свою социальную жизнь, свой круг общения, чтобы он не был замкнут на ней одной.
Хорошей возможностью в этом направлении представлялся ему грядущий день рождения его знакомой по имени Даша, куда его пригласили.
Кирилл был, пожалуй, наиболее колоритной фигурой среди всех приглашённых. Была в нём какая-то первобытная сила, впрочем, рафинированная современной цивилизацией, которая привлекала женщин. Он был охотник по жизни. Надо было видеть, с каким упоением рассказывал он о том, как он убивал животное, как снимал с него шкуру. Джонни, однако, не мог проникнуться рассказом Кирилла, т.к. ему было просто жаль, очень жаль несчастных животных, чья насильственная смерть была для человека забавой.
Другими вожделенными объектами охоты для Кирилла были женщины, только в данном случае целью было не убийство жертвы, а половой акт. В отличие, скажем, от Теда Банди ему не надо было убивать женщин – интересовавшие его женщины отдавались ему и так. Хотя, по его собственному признанию, жизнь другого человека для него не представляла никакой ценности.
Когда Джонни поинтересовался у Кирилла, есть ли у того совесть, Кирилл, не задумываясь, ответил что совесть используется государством и обществом для контроля слабых и зависимых индивидов. И что сильные личности, такие, как он, не испытывают нужды в этих понятиях.
То есть, раз у тебя нет совести, ты хочешь сказать, что ты можешь убивать людей налево и направо?- недоумевал Джонни. На это Кирилл отвечал ему, что здесь всё не так просто. Если он будет неосторожен, убийство может повлечь за собой уголовное преследование, которое в свою очередь может повлечь за собой ограничение его свободы. А он любит свободу и не хочет, чтобы её ограничивали.
Но Кирилл готов рисковать и не боится смерти. Он готов умереть без сожалений в любую минуту. Он живёт «здесь и теперь». Его очень удивило, когда Джонни рассказал ему про свою экзистенциальную тревогу. «Как можно цепляться за жизнь, в которой нет ничего стоящего: ни денег, ни женщин, ни власти над другими?»- недоумевал Кирилл.
Кирилл называл себя социопатом. Как следовало из его слов, сам Кирилл понимал под этим то, что он преследует исключительно собственные, эгоистические интересы и плевать он хотел на интересы социума.
Несмотря на презрительное отношение Кирилла к социуму, у него был модный стиль, демонстрировавший его принадлежность к верхним слоям этого социума. Для Джонни с его интересом к компьютерной технике этот стиль Кирилла выражался в том, что ему нравились ноутбуки и компьютеры Мак – продукция корпорации «Яблоко». Это неожиданной ассоциацией из совсем другой оперы навело Джонни на мысль о том, что Кирилл и сам был «мак» – сокращение от фамилии Макиавелли.
Глядя на Кирилла, Джонни думал о том, как круто, наверное, быть вот таким «альфа-самцом». Вспоминал, как в его собственном забитом детстве, когда маленькому человеку всё ещё кажется, что он может что-то кардинально изменить в своей жизни, ему хотелось хоть немного, хоть в чём-то быть таким. Теперь же он понимал, что он не может быть таким, как бы он этого ни хотел. Да и не хочет, наверное.
Джонни познакомился с Дашей пару лет назад в интернете. И хотя они должны были быть, по сути, классовыми, а следовательно, и идейными врагами, коль скоро они не акцентировали противоречия, их общение было весьма дружеским. Даша закончила иняз и преподавала английский язык на курсах и индивидуально. С одной стороны, она несла людям знания. Такая деятельность вызывала у Джонни искреннее уважение на фоне встречавшихся ему повсеместно ростовщиков (сотрудников финансово-кредитных организаций), перекупщиков (сюда относились работники многих предприятий торговли), а также многих государственных чиновников, откормленных на откатах и распилах госсобственности. Тем не менее, Даша учила отнюдь не всех, кто стремился к знаниям, а только тех, кто был в состоянии за это заплатить или за кого могли заплатить родители.
