Нетленные чувства (СИ) - страница 118
- Хотелось, - он остановился рядом с ним, и их взгляды снова встретились. – Я всегда хотел иметь такого сына, как ты.
- Тогда почему…
- Я не знаю, Макс, просто ты напоминал мне того, кого я так сильно ненавидел, - его голос стал хриплым и он закашлялся. И не слабо, если учесть тот факт, что он практически согнулся пополам.
- Ты болеешь. Ты принимаешь лекарства?
- Нет, со мной всё нормально, но спасибо за заботу.
- Это не забота, не тешь себя ложными фантазиями.
Он поднял на Макса свои темные, наполненные болью глаза.
- Тогда что это?
Макс сам не знал, какого черта это вообще было. Но отчего-то он спросил его про эти долбанные лекарства.
- Просто, видимо, во мне есть что-то человечное.
Стенли кивнул.
- Я всегда знал, что именно таким ты и будешь.
- Хватит игр, Стенли, я уже давно не тот наивный пацан, который внимал каждое твоё слово.
Стенли снова обуял страшный кашель, страшный без преувеличений, а когда приступ прекратился, он тяжело вздохнул.
- Я горжусь тем, что ты именно такой, Макс. У тебя есть все основания мне не верить, но я горд, что ты носишь мою фамилию, я горд, что видел, как ты рос. Да, я делал непростительные вещи, да, я ошибался так, как ошибаются только однажды, и за это я уже поплатился. Поверь, Бог наказал меня достаточно.
- Чем же? Той жизнью, которую ты сам себе избрал, занимаясь собутыльничеством?
- Женщиной, которая никогда меня не любила. – Все язвительные слова, которые Макс хотел сказать в его адрес, тут же испарились, как клубок белого дыма. Он увидел такую боль в глазах своего отчима, что ощутил, как у него сжалось сердце.
Черт бы подрал эти мышцы, сжимаются и разжимаются, когда им вздумается.
Стенли подошел ещё ближе, так, что расстояние между ними стало ещё меньше длины вытянутой руки, а затем его губы еле заметно растянулись в… улыбке?
- Я уже все это говорил твоей матери, я просил у неё прощения, и она простила меня. Простила за то, что я причинил ей такую боль, за то, что причинял боль детям, которых она любила больше жизни, и за которых ежесекундно готова была её отдать. – Стенли сглотнул, предотвращая очередной приступ, а затем продолжил. - Теперь я хочу попросить его у тебя.
Сказать, что Макс потерял способность дышать – это ничего не сказать. Его будто бы накрыло холодной, всепоглощающей волной, которая забрала у него возможность говорить и трезво соображать, не забывая давить на область в зоне сердца. Человек, от которого никогда нельзя было дождаться ни одного хорошего слова, неожиданно решил попросить прощения?
- Ты думаешь, что раз она простила тебя, прощу и я? – Он собрал волю в кулак, не понимая, какого черта с ним происходит.
- Нет. Просто у меня не так много времени, как ты думаешь.
Макс долго смотрел ему прямо в лицо, пока до его сознания доходил смысл его слов. Он сглотнул, пытаясь выглядеть совершенно невозмутимым.
- Собираешься уехать?
Он слабо усмехнулся.
- Точно. Туда, где кормят бесплатным буррито и подают кофе, за который можно убить. – Макс промолчал, а Стенли сделал паузу. Он медленно опустился на диван рядом с Максом и сделал глубокий вдох. – У меня ХОБЛ, Хроническая Обструктивная Болезнь Легких. Я заболел уже давно, но лечение решил не проходить.
Макс замер, смотря на человека, который сейчас перед ним сидел. Болезнь легких? Не проходить лечение?
- Что значит, ты решил не лечиться? Как такое вообще может быть?
- А зачем? – Стенли усмехнулся. – Всё равно она не лечиться, а все эти терапии и реабилитации только замедлят её течение.
- Но ты мог бы прожить ещё много лет, что ты…
- Я просто не хочу жить под капельницами, Макс. – Стенли врезался в него своими глазами. – Не хочу день за днем делать уколы, существовать с кислородными трубками, принимать нескончаемые пилюли или ложиться под хирургический нож, когда они поймут, что мне нужно срочно удалить часть легких. Лучше я просто спокойно умру.
- Спокойно?! Это ты называешь спокойно?! Ты же мучаешься, я вижу это по твоим глазам!
- Я это заслужил. – Он сказал это совершенно спокойным и уверенным тоном. – Заслужил. - Макс не знал, что мог ответить ему. Он был так потрясен, что ни его мозг, ни его тело его просто не слушались. Он смотрел на Стенли и понимал, что тот просто по собственной воле сокращает годы, которые были ему отсчитаны. Какого черта он творит? - Жизнь странная штука, верно? – Макс снова прислушался к его словам. - Всю жизнь жить, не расставаясь с бутылкой, и не заработать даже цирроза, а умереть от болезни легких, принимая во внимание то, что у меня нет никотиновой зависимости. Парадокс, хотя и очень логический.
Макс проигнорировал его философию насчет «шуток судьбы».
- Ты должен пройти курс лечения.
- Нет, не должен.
- Должен, черт тебя подери, - Макс повысил голос, - у тебя всё ещё есть дочь, которая любит тебя, и я не думаю, что своим поведением ты делаешь ей подарок.
- Поверь мне, я делаю Дженни именно подарок. Ей совсем не нужен такой отец.
- Ты прав, ей совсем не нужен такой отец, - Макс стиснул зубы, и когда Стенли понуро опустил голову, продолжил. – Но ты её отец. Такой, какой ты есть. И она любит именно тебя. Такой вот, весьма нелогичный парадокс.
- Парадокс…
- Я позвоню лучшему врачу в Нью-Йорке, он назначит тебе терапию.
