Дом, в котором… - страница 121
Курильщик едет следом, хотя не знает, стоит ли. Кажется, Сфинкс уже жалеет, что потащил его с собой. Но он не сказал, чтобы Курильщик остался, и, поразмыслив, Курильщик решает все же ехать за ним, как будто ничего не случилось. У лестницы он теряет Сфинкса из виду, но, съехав по пандусу, обнаруживает, что тот ждет его на площадке первого этажа.
– Не расстраивайся, Курильщик. Когда я спрашиваю, как ты думаешь, это означает только одно: что мне на самом деле хочется заставить тебя думать. Давай начнем сначала. Серьезно ли я говорил о том, что Табаки лучше слушать, чем не слушать?
– Перестань Сфинкс. Я просто так спросил.
Сфинкс заглядывает в урну, набитую окурками:
– Тебе нравится этот запах, Курильщик? Которым тянет из этого сосуда? Полагаю, что нет. Даже учитывая твою кличку, это было бы извращением.
– Тогда зачем ты спросил?
Сфинкс пинает урну и принюхивается.
– А как насчет уличной копоти? Ответь на этот вопрос – и я отвечу на твой. Ты думал, что я веду тебя в Наружность? Что я прогуливаюсь там вечерами, когда у меня плохое настроение, и теперь решил взять тебя с собой? Прямо так, неодетого?
Курильщик достает сигареты:
– Мне просто было интересно, что ты имел в виду, говоря об «уличной копоти». Это неправильно?
– Ты не так спросил. Ты спросил, правда ли мы идем на улицу.
– Зачем придираться к словам? Ты ведь прекрасно понял, что я имел в виду.
Сфинкс опять пинает урну.
– Это ужасно, Курильщик. Когда твои вопросы глупее тебя. А когда они намного глупее, это еще ужаснее. Они как содержимое этой урны. Тебе не нравится ее запах, а мне не нравится запах мертвых слов. Ты ведь не стал бы вытряхивать на меня все эти вонючие окурки и плевки? Но ты засыпаешь меня гнилыми словами-пустышками, ни на секунду не задумываясь, приятно мне это или нет. Ты вообще об этом не думаешь.
Бледный Курильщик мусолит в пальцах сигарету.
– Я действую тебе на нервы. Так и скажи. Я могу ни о чем не спрашивать.
– Спрашивай о том, чего не знаешь.
– Да. Например, о матушке Анне. Чтобы потом ничего не понять из ваших ответов. Это, конечно, очень интересно…
– Табаки попробовал о ней рассказать. Не его вина, что ты не поверил ни единому слову. Даже не попытался понять.
– Потому что он болтал чепуху. Почему его мусор тебя не раздражает, Сфинкс? Почему его слова не кажутся тебе мертвыми? Он болтает без умолку – если бы каждое его слово превращалось в окурок, Дом бы давно погребло под ними. Осталась бы одна гигантская гора окурков.
Сфинкс вздыхает:
– Нет. Это гора окурков лишь для того, кто не умеет слушать. Научись слушать, Курильщик, – и тебе станет легче жить. Научись у того же Шакала. Слушай его внимательно. Как он задает вопросы. Он берет только то, что ему нужно. А болтовня… Он действительно болтун. И любит приврать. Но в мусоре его слов всегда прячется честный ответ. А значит, это уже не мусор. Просто Табаки надо уметь слушать. И не говори, что это невозможно. У других получается.
Курильщик смотрит на Сфинкса с возмущением:
– Сфинкс, не делай из Табаки великого гуру. Пожалуйста! Просто признай, что он на привилегированном положении. Что ему можно то, чего нельзя другим.
Сфинкс кивает:
– Хорошо. Он на привилегированном положении. Ему можно то, чего нельзя другим. Ты доволен? По-моему, нет. Чего ты хочешь на самом-то деле?
Курильщик молчит. Сфинкс выходит с лестничной клетки в коридор первого. Чуть отставая, Курильщик едет следом. Обида заткнула ему рот. Он едет, думая о том, как трудно быть белой вороной. Как тяжело им живется и как их никто не любит.
– Возможно, я избалован, – говорит Сфинкс, не оборачиваясь. – Еще Македонским. Его бессловесным пониманием. Или даже Лордом, слишком гордым, чтобы задавать вопросы. Возможно, я пристрастен или раздражен, но мне кажется, что и ты ведешь себя странно, Курильщик. Так, как будто мне есть в чем перед тобой оправдываться.
Курильщик догоняет его и едет вровень.
– Это правда, что ты бил Лорда, заставляя его ползать?
Сфинкс останавливается.
– Правда. Правда Черного.
– Но это было?
– Было.
Коридор первого – лампы-фонари, линолеум, испещренный следами шин… В актовом зале кто-то насилует рояль, из раздевалок доносится Песье потявкивание. Сфинкс мимоходом заглядывает во все двери. Ищет Слепого и думает: неужели Курильщик не видит, как все это похоже на улицу? Неужели не чует копоть и невидимый падающий снег?
На Слепого они натыкаются в самом конце коридора. Он избивает автомат с газированной водой в надежде вернуть проглоченную монетку.
– Мучает жажда? – спрашивает Сфинкс.
– Уже нет.
Слепой в последний раз бьет по автомату, и на пол падает картонный стаканчик. Слепой поднимает его.
– Девятый, – говорит он. – И хоть бы один полный.
– Слепой, из этого автомата уже сто лет ничего не вылезало, кроме стаканов.
По соседству Пузырь из третьей рулит по автостраде, сбивая встречные машины и сотрясая игральный автомат.
– Тебе Рыжий в этих краях не попадался?
– Что у тебя с голосом? – интересуется Слепой. – С чего это ты осип?
– Оберегая стайное имущество от длинноногих шлюх, – мрачно отвечает Сфинкс.
– Да? Габи заходила?
Сфинкса охватывает жгучее желание пнуть Слепого. Разнести ему щиколотку вдребезги, чтобы любимый вожак надолго охромел.
– Заходила, – цедит он, борясь с собой. – И надеюсь, что больше не зайдет. Что ты об этом позаботишься.
Слепой вслушивается, склонив голову. Потом предусмотрительно заходит за автомат, убирая ноги из пределов досягаемости Сфинкса.
