Сердце — одинокий охотник - страница 105
Наконец он, как-то неуверенно прочистив горло, сказал:
— Как раз перед вашим приходом я просматривал вечернюю газету. Там, где вы работаете, сегодня, кажется, были беспорядки.
— Точно. А что там написано?
— Сейчас принесу. — Бреннон взял со стойки газету и прислонился к перегородке кабины. — Пишут, что в аттракционе «Солнечный Юг», расположенном там-то, произошли беспорядки. Два негра получили смертельные ножевые раны. Трое других легко ранены и отправлены в городскую больницу. Убитых звали Джимми Мэйси и Лэнси Дэвис. Раненых зовут Джон Хэмлин, белый из центрального фабричного поселка, Вэриоз Вилсон, негр, и так далее, и тому подобное. Цитирую: «Был произведен ряд арестов. Предполагается, что беспорядки спровоцированы профсоюзными агитаторами, так как на месте происшествия обнаружены листовки подрывного характера». — Бреннон скрипнул зубами. — Набирают эту газету с каждым днем все хуже и хуже. «Подрывной» написано через «а», а «агитаторами» — через «е».
— Вот это ловко, — ядовито скривился Джейк. — «Спровоцировано профсоюзными агитаторами»! Интересное дело!
Джейк прижал руку ко рту и уставился в пустую тарелку.
— Каковы ваши планы?
— Ухожу. Сегодня же меня здесь не будет.
Бреннон принялся полировать ногти о свою ладонь.
— Что ж, особой необходимости в этом нет, но может, вы и правы. Только зачем так спешить? Пускаться в путь в такое время вряд ли разумно.
— А я предпочитаю сразу.
— Да и я думаю, что вам стоит попробовать начать сначала. Но при этом послушайтесь моего совета. Лично я придерживаюсь консервативных взглядов, и поэтому ваши воззрения кажутся мне чересчур крайними. Но, с другой стороны, я всегда стараюсь подходить к любому вопросу с самых разных сторон. Мне бы хотелось, чтобы вы встали на ноги. Почему бы вам не устроиться в таком месте, где вы сможете встречаться с людьми, более или менее близкими вам по духу? И как-то осесть?
Джейк с раздражением отодвинул тарелку.
— Я сам еще не знаю, куда пойду. Оставьте меня в покое. Я устал.
Пожав плечами. Бреннон отошел к себе за стойку.
Да, он здорово устал. Горячий ром и тяжелый стук дождя нагоняли на него сон. Приятно было сидеть здесь, в укромном месте, хорошенько поев. Он при желании может положить голову на стол и подремать — чуть-чуть, конечно. Голова у него будто вспухла, такая она тяжелая, а глаза слипались. Но спать ему долго нельзя, надо поживее сматывать удочки.
— Скоро, по-вашему, перестанет дождь?
Голос у Бреннона тоже был сонливый.
— Трудно сказать… Тропический ливень. Может, вдруг прояснится, а то как начнет моросить и заладит на всю ночь…
Джейк опустил голову на руки. Шум дождя напоминал морской прибой. Он слышал, как тикают часы и вдалеке гремят посудой. Постепенно руки его разжались. Они безвольно лежали на столе ладонями кверху.
Тут он почувствовал, что Бреннон трясет его за плечи и заглядывает в лицо. Ему все еще снился страшный сон.
— Проснитесь, — будил его Бреннон. — Вас мучит кошмар. Я сюда заглянул, а рот у вас открыт, вы стонете и шаркаете по полу ногами. Первый раз вижу…
Сон не отпускал его. Он ощущал давний, знакомый ужас, который всегда преследовал его при пробуждении. Оттолкнув Бреннона, он вскочил.
— Нечего мне рассказывать, что у меня кошмар. Сам все помню. Тот же, что снился мне уже раз пятнадцать.
Теперь он и в самом деле отчетливо его помнил. Прежде он, проснувшись, никак не мог последовательно восстановить его в памяти. Будто он идет в огромной толпе… вот как там, в «Солнечном Юге». Но в лицах вокруг что-то восточное. Солнце палит, и люди полуголые. Толпа молчаливая, равнодушная, и по всему можно сказать, что и голодная. Кругом ни звука, только солнце и молчащая толпа. А он бредет среди нее, и в руках у него большая крытая корзина. Он несет эту корзину и не знает, куда ее деть. И во сне чувствует какой-то особенный томительный страх оттого, что бродит, бродит среди этих людей и не знает, куда положить свою ношу, которую он так долго тащил.
— Что вам снилось? — спросил Бреннон. — За вами гнался черт?
Джейк встал и подошел к зеркалу за стойкой. Лицо у него было грязное, потное. Под глазами темные круги. Он намочил под краном платок и вытер лицо. Потом вынул карманную расческу и аккуратно пригладил усы.
— В самом сне, казалось, не было ничего особенного. Но когда спишь, ощущаешь, как тебе страшно.
Часы показывали уже половину шестого. Дождь почти перестал. Джейк взял чемодан и направился к выходу.
— Пока. Может, черкну вам открытку.
— Погодите, — сказал Бреннон. — Вам еще рано идти. Дождь хоть и поутих, но все еще идет.
— Капает с навесов. Мне лучше смыться из города дотемна.
— А деньги у вас есть? Хотя бы на неделю?
— Деньги мне не нужны. Не раз живал без денег.
Бреннон заранее приготовил конверт, где лежали две двадцатидолларовые бумажки. Джейк осмотрел их с обеих сторон и спрятал в карман.
— Бог его знает, зачем вы это делаете. Вам же теперь их не видать как своих ушей. Спасибо. Я этого не забуду.
— Желаю удачи. И дайте о себе знать.
— Adios.
— Прощайте.
Дверь за ним затворилась. Дойдя до угла, он обернулся и увидел, что Бреннон стоит на тротуаре и смотрит ему вслед. Он зашагал дальше, к железнодорожному полотну. По обе его стороны тянулись ветхие двухкомнатные домишки. На захламленных дворах стояли прогнившие сортиры, а на веревках сушилось рваное, застиранное тряпье. На три километра вокруг всюду только убожество, скученность и грязь. Даже земля и та казалась загаженной и заброшенной. То там, то сям пытались посадить огород, но выжило лишь несколько чахлых капустных головок. И парочка сиротливых, закопченных смоковниц. В грязи копошилась детвора, меньшенькие — в чем мать родила. Зрелище этой беспросветной нужды было настолько жестоким, что Джейк зарычал и сжал кулаки.
