Сердце — одинокий охотник - страница 89
— Передайте доктору привет от нашего семейства.
— Очень тронуты, спасибо вам. Папа как раз на днях вас вспоминал. У него есть книга, которую он хочет вам дать. Обождите минуточку, я ее принесу, а потом сполосну тарелку, чтобы отдать вашей маме. Спасибо ей — какая она добрая, что прислала нам гостинцы…
Маршалл Николлс наклонился к Джейку, намереваясь что-то сказать. На старике были темные брюки в узкую белую полоску и визитка с цветком в петлице. Он откашлялся и произнес:
— Извините, сэр, мы не могли не слышать вашей беседы с Вильямом относительно той беды, в которую он попал. Нам пришлось решать, какую наиболее разумную линию поведения следует избрать.
— Вы родня или священник этого прихода?
— Нет, я фармацевт. А Джон Робертс — он сидит от вас слева — служит в почтовом ведомстве.
— Почтальоном, — пояснил Джон Робертс.
— С вашего позволения… — Маршалл Николлс вытащил из кармана желтый шелковый платок и деликатно высморкался. — Мы, разумеется, обсудили этот вопрос самым всесторонним образом. И, будучи членами цветной части населения нашей свободной страны, мы горим желанием внести свою лепту в развитие дружественных отношений…
— Мы всегда старались поступать как положено, — снова пояснил Джон Робертс.
— А это понуждает нас действовать с превеликой осмотрительностью, дабы не поставить под угрозу те дружественные отношения, которые у нас установились. И путем постепенных, неустанных усилий мы, безусловно, создадим более совершенные условия существования.
Джейк удивленно переводил взгляд с одного на другого.
— Я что-то вас не пойму…
Жара его душила. Ему хотелось бежать. Глаза его словно затянуло пеленой, и все лица вокруг расплывались.
У стены напротив Вилли играл на гармонике, а Бадди и Длинный молча слушали. Музыка была негритянская, грустная. Кончив песню, Вилли вытер гармонику подолом своей рубашки.
— Я такой голодный и так хочу пить, что весь мотив в слюнях тонет. С большим удовольствием глотну этого буги-вуги. Есть один способ отделаться от боли — выпить. Если бы только я знал, где мои ноги, и мог каждый вечер выпивать по стаканчику джина — я бы не так горевал.
— Потерпи, миленький. Сейчас выпьешь, — утешила его Порция. — Мистер Блаунт, может быть, вы тоже съедите пончик и выпьете стакан вина?
— Спасибо, — ответил Джейк. — С удовольствием.
Порция ловко накрыла стол скатертью, поставила одну тарелку и положила вилку. Потом налила большой бокал вина.
— Присаживайтесь, пожалуйста. Если не возражаете, я сразу подам и остальным.
Банки из-под компота передавались из рук в руки, и все пили вино из них по очереди. Прежде чем передать банку Вилли, Длинный попросил у Порции губную помаду и красной чертой отметил уровень вина. В ответ на эту шутку раздался сдавленный смех и бульканье. Джейк доел пончик и, взяв свой стакан, вернулся на скамью к старикам. Самодельное вино было душистым и крепким, как коньяк. Вилли заиграл на гармонике тихую, жалостную песню. Порция, прищелкивая пальцами, прошлась вокруг комнаты в танце.
Джейк обратился к Маршаллу Николлсу:
— Вы говорили, что отец Порции — врач?
— Да, сэр. Вот именно. Очень знающий врач.
— А чем он болен?
Негры настороженно переглянулись.
— С ним произошел несчастный случай, — сказал Джон Робертс.
— Какой?
— Очень тяжелый. В высшей степени обидный.
Маршалл Николлс складывал и расправлял свой шелковый платок.
— Как мы уже позволили себе заметить, крайне важно не подвергать наши дружественные отношения испытанию. И наоборот, всячески их развивать в любом доступном нам направлении. Мы, представители цветной расы, должны, поелику возможно, духовно возвышать наших сограждан. Доктор, который там лежит, прилагал к этому всяческие усилия. Но иногда, как мне кажется, он все же не совсем хорошо понимал некоторые элементы различия рас и общую ситуацию…
Джейк нетерпеливо проглотил остаток вина.
— Господи спаси, чего ты крутишь, говори по-простому. Не пойму я, к чему ты ведешь?
Маршалл Николлс и Джон Робертс обменялись обиженным взглядом. В другом углу комнаты Вилли по-прежнему наигрывал на гармонике. Губы его ползали по квадратным отверстиям, как живые, надутые гусеницы. Плечи у него были широкие, могучие. Обрубки ног подергивались в такт музыке. Длинный танцевал, а Порция с Бадди отбивали ладонями такт.
Джейк поднялся и почувствовал, что он пьян. Он пошатнулся и, словно оправдываясь, оглядел присутствующих, но никто как будто ничего не заметил.
— Где Сингер? — еле ворочая языком, спросил он Порцию.
Музыка прекратилась.
— Как же, мистер Блаунт, я думала, вы видели, что он ушел. Когда вы сидели за столом и ели пончик, он подошел к двери и показал на свои часы — время мне уходить. Вы смотрели прямо на него и даже головой ему покачали. Я-то думала, вы это видели.
— Наверно, о чем-то задумался. — Он сердито обернулся к Вилли: — Я ведь даже объяснить не успел, зачем я пришел. Вовсе не затем, чтобы просить вас что-то сделать. Все, чего я от вас хотел, — вы и те двое должны дать показания о том, что с вами случилось, а я объясню причину, и только. Самое важное тут не то, что произошло, а почему это произошло. Я бы возил вас по городу на повозочке, вы рассказывали бы вашу историю, а я объяснял, почему это могло случиться. И может, это что-нибудь даст.
Может…
Джейк почувствовал, что над ним смеются, и от смущения забыл, что хотел сказать. Кухня была полна чужих, темных лиц, и в ней было слишком душно. Заметив дверь, он, спотыкаясь, вышел в нее и очутился в темном чулане, пропахшем лекарствами. Но тут рука его нащупала ручку другой двери.
