Прошито насквозь. Прага и Будапешт. 1970 - страница 16

– Мама, зачем ты так говоришь, – вздохнула Ева. – Я знаю, что он не предаст меня.

– Откуда ты это знаешь? Ты знакома с ним совсем недолго, и к тому же, разве ты обещала ему вернуться?

– Нет.

– Вот видишь. Он не ждет тебя и уже наверняка начал все заново с кем-то другим. А Матьяс здесь, и ты прожила с ним не один год, ты его знаешь, и знаешь, что он любит тебя. Не веди себя как девчонка – ты ведь уже не молодая. Не будь легкомысленной. Я всегда считала тебя смышленой, а сейчас готова разочароваться. Потом, обернувшись назад, ты захочешь вернуться, но уже не сможешь. Представь, как будет горько, если этот Адам бросит тебя, а Матьяс уже женится на другой. Обратной дороги после этого разрыва не будет. Неужели тебе не страшно?

Ева знала, что мать говорила правду – такое вполне могло произойти, и тогда она осталась бы ни с чем. Она вздохнула и опустила голову на колени этой мудрой женщины, так стремившейся ее защитить.

В последний раз он волновался так же сильно, когда Ева прислала ему записку, края которой были склеены размятыми рисинками. Белый конверт, появившийся в его почтовом ящике через месяц после ее отъезда, заставил его сердце биться намного чаще, и Адам долго не решался открыть его. Ему и в голову не приходило прощупывать конверт, и потому, содержимое послания подействовало на него как удар молота. Серебряное кольцо и ничего больше. Ни одной буквы – только адрес отправителя на лицевой стороне конверта и серебряное кольцо внутри.

Она вернула ему подарок, при помощи которого он впервые связался с ней. Она попрощалась с ним, не написав ни строчки, не попытавшись позвонить и поговорить напрямую.

Адам положил конверт на стол, не вынимая кольца, а потом вышел из квартиры и захлопнул дверь.

Наверное, она просто потеряла это кольцо. Наверное, она просто забыла его среди других вещей в суматохе сборов, когда паковала чемоданы и сортировала прочий хлам. Куда же оно могло пропасть? Ева сидела посреди квартиры и плакала навзрыд, как маленький капризный ребенок.

Холодный пол, голые стены, не застеленная кровать и разбросанные вещи. Это был его подарок, его самое первое и пока что единственное письмо, которое он ей подарил. Как же она могла так неосторожно его потерять? Она должна была носить его на руке или повесить на цепочку рядом с кулоном, в котором хранились фотографии Китти и Джолы.

Ева держалась весь последний месяц, она не плакала и не устраивала скандалов, хотя ей ежедневно приходилось выстаивать в боях с бывшими друзьями и Матьясом. Иногда к этому присоединялась мать, которая старалась усовестить ее или изобразить сердечный приступ, чтобы взять на шантаж.

Отвратительный вечер, когда она собралась и уехала в эту квартиру, отнял у нее последние крупицы энергии. Пропажа кольца стала тем, что вывело ее из равновесия окончательно.

Она сидела и обливалась слезами, не зная, как восполнить пустоту, раздувавшуюся внутри нее словно мыльный пузырь. Ей казалось, что эта эфемерная оболочка заполняет каждый уголок ее души, и если кто-то притронется к ней, то она просто лопнет и исчезнет вместе с этим пузырем. От нее ничего не останется – все силы и чувства вытянул Матьяс, который продолжал давить на нее и звонить ее матери.

Кольцо лежало в ее сумочке рядом с документами и деньгами, она носила его с собой всюду, ощущая присутствие Адама. В особо сложные времена Ева вынимала кольцо и сжимала его в ладони, напоминая себе о том, ради чего она настаивает на разводе.

Теперь кольца не было, остались только воспоминания.

Проплакавшись и выпив воды, она улеглась на пол и стала думать. Кольцо находилось во внутреннем кармане, и добраться до него было слишком сложно – вряд ли его могли украсть в транспорте. Да и если бы в ее сумочке побывал вор, вряд ли он остановился бы на одном кольце, но документы и деньги уцелели в полном составе. Она не могла потерять кольцо – только вместе с сумкой, что было невозможно, поскольку сумочка была на месте.

Ненавидя всей душой всякие таблицы и расчеты, Ева выдернула из ближайшей тетради двойной лист, и взяла в руки простой карандаш, чтобы начертить календарь событий и понять, когда именно кольцо пропало из кармана.

Она тщательно вспоминала и вписывала в расчерченные ячейки каждый случай, когда она вынимала кольцо и грелась мыслями об Адаме. Со стороны такое занятие могло бы показаться глупым и инфантильным, но сейчас ее было некому остановить, и Ева мало о чем задумывалась.

Через час она изгрызла карандаш до самого стержня и исписала половину листка. Через час она поняла, что кольцо было с ней еще два дня назад. Она сделала передышку – выпила кофе, поглядела на улицу и разобрала еще один чемодан, а потом взяла следующий листок и стала вспоминать, чем она занималась последние два дня и где она выпускала сумочку из рук.

Вывод напрашивался сам собой – либо кольцо вытащил Матьяс, либо это сделала ее мама. Отбросив точный расчет, Ева пришла к единственному решению – кольцо забрал Матьяс.

Она отложила все таблицы, открыла новый лист и стала писать письмо Адаму. Листок с адресом все еще лежал в кармане ее плаща, и она положила его перед собой, радуясь тому, что у нее осталось хоть что-то. Желание написать Адаму было против всех ее зароков – она не хотела тревожить его, пока не уладит все дела. Однако ждать больше было нельзя – внутри нее пробудилась тревога, словно он мог бы почувствовать, что она потеряла кольцо, и обидеться на нее за это. Она писала и писала, выводя чернилами все то, что могла сказать ему с глазу на глаз. Горькие сожаления поднимались в ее груди, и она кляла себя за то, что не говорила ему, как сильно любит его и как ценит каждую минуту, проведенную рядом с ним.